Those who don't move don't notice their chains.

Высокая стадия миро-промышленного развития капиталистического производства находит свое выражение в необычайной технической развитости и разрушительности орудий войны.

Мы стоим сегодня перед ужасным положением: либо торжество империализма и гибель всей культуры, и, как в древнем Риме, обезлюдение, запустение, вырождение, огромное кладбище; или победа социализма.

Самокритика, жестокая, беспощадная критика, доходящая до самого корня зла, есть жизнь и дыхание пролетарского движения.

[Геология] открывает такие широкие интеллектуальные перспективы и дает более целостную и всеобъемлющую концепцию природы, чем любая другая наука.

Без всеобщих выборов, без неограниченной свободы печати и собраний, без свободной борьбы мнений жизнь в каждом общественном учреждении замирает, становится лишь подобием жизни, в которой остается толь

Завтра революция уже «поднимется с треском» и возвестит с фанфарами, к вашему ужасу: я была, я есть, я буду!

Социал-демократия... есть только авангард пролетариата, малая часть общей массы трудящихся; кровь от крови их и плоть от плоти их.

Марксизм ничего не должен так ненавидеть, как возможность того, что он застынет в своем нынешнем виде. Лучше всего она проявляет себя, когда бодается лбами в самокритике, и в исторических громах и мол

Буржуазное общество стоит на распутье либо перехода к социализму, либо регресса в варварство.

Для настоящего художника социальная формула, которую он рекомендует, имеет второстепенное значение; источник его искусства, его одушевляющий дух, является решающим.

До того, как произойдет революция, она воспринимается как невозможная; после того, как это происходит, оно рассматривается как неизбежное.

Самое революционное, что можно сделать, - это всегда громко провозглашать происходящее.

Завтра революция «вновь поднимется, лязгая оружием» и, к вашему ужасу, провозгласит трубным пламенем: я была, я есть, я буду!

Капитализм, в силу своих внутренних противоречий, движется к тому моменту, когда он станет неуравновешенным, когда он станет просто невозможным.

Мы победим, если не разучимся учиться.

Революционная тактика не может быть изобретена лидерами; они должны развиваться спонтанно: на первом месте история, на втором - сознание вождей.

Без всеобщих выборов, без свободы печати, свободы слова, свободы собраний, без свободной борьбы мнений жизнь в каждом общественном учреждении увядает, становится карикатурой на себя, а бюрократия возв

Рабочий класс в каждой стране учится бороться только в ходе своей борьбы... Социал-демократия... есть лишь авангард пролетариата, небольшая часть общей массы трудящихся; кровь от крови их и плоть от п

Фридрих Энгельс однажды сказал: «Буржуазное общество стоит на распутье либо перехода к социализму, либо регресса в варварство». Что означает «регрессия в варварство» для нашей высокой европейской циви

Победа социализма не сойдет, как судьба с неба.

С одной стороны, у нас есть масса; с другой, его историческая цель, находящаяся вне существующего общества. С одной стороны, у нас повседневная борьба; с другой стороны, социальная революция. Отсюда с

Духовенство не меньше класса капиталистов живет за счет народа, наживается на деградации, невежестве и угнетении народа.

Что вы хотите от этих особых еврейских болей? Мне так же близки несчастные жертвы каучуковых плантаций в Путамайо и негры Африки, телами которых европейцы играют в мяч... В моем сердце нет особого уго

Нет демократии без социализма и нет социализма без демократии.

Быть человеком - значит бросить всю свою жизнь на весы судьбы, когда это необходимо, радуясь при этом каждому солнечному дню и каждому красивому облачку.

Свобода только для сторонников правительства, только для членов одной партии, как бы многочисленны они ни были, - это вовсе не свобода. Свобода всегда и исключительно свобода для того, кто думает инач

Свобода только для сторонников правительства, только для членов одной партии, какой бы многочисленной она ни была, - это вообще не свобода. Свобода всегда остается свободой для человека, который думае

Жизнь поет и в песке, хрустящем под медленными и тяжелыми шагами охранников, когда мы умеем ее слушать.