Я ненавижу самоуважение. Если моя работа меня чему-то и научила, так это тому, что самовозвеличивание совершенно неисторично.

Вам не нужно воспитываться в большом доме, чтобы чувствовать прошлое, и я искренне верю, что есть определенные люди, с которыми или через которых говорит территория — место, прошлое.

Я постоянно завязываю разговоры, и это очень интересно, узнавать о вещах, о которых я ничего не знаю.

Будучи лондонцем, я мог видеть, как мир власти и денег отбрасывает свою тень на тех, кто потерпел неудачу.

Я всегда считал, что материальный мир управляется нематериальными источниками, так что в этом смысле «английская музыка» — это упражнение как в духовном, так и в материальном. Меня всегда привлекала

Рождение Томаса Мора было отмечено его отцом на пустой странице в конце экземпляра «Historia Regum Britanniae» Джеффри Монмутского; поскольку юрист Джон Мор был удивительно неточен в своих ссылках на

Театр 16-го века стал свидетелем особенно английского проявления «исторической пьесы». Не может быть никаких сомнений в том, что представления Шекспира о «Генрихе V» и «Ричарде III» оказали неизмерим

Может показаться немодным так говорить, но историки должны владеть не только интеллектом, но и воображением. История — это, в некотором смысле, рассказ, повествование о приключениях и видении, характ

Лондон всегда предоставлял пейзаж для моего воображения. Он становится персонажем — живым существом — в каждой из моих книг.

Я помню, как собирал увесистые тома по истории науки и истории философии и читал их, когда был маленьким.

Каждая книга для меня — это глава в длинной книге, которая, наконец, будет закрыта в день моей смерти.

Я люблю мыльные оперы - истории, сюжеты! И я люблю игровые шоу, судебные драмы и детективов — Джессика Флетчер, «Коломбо», «Перри Мейсон», «Закон Лос-Анджелеса». Любое чувство вины привлекает меня в

В «Записках Платона» я хотел по-новому взглянуть на настоящий момент, экстраполируя его в далекое будущее. Так что в этом смысле есть определенное сходство целей между книгой, действие которой происх

Англичане всегда были жадны до новостей о прошлом, с той смесью фатализма и меланхолии, которая является частью национального характера.

Томас Мор редко обсуждал своих братьев и сестер, а двое из них никогда им не упоминаются. Вполне вероятно, что они были частью той младенческой смертности, которая вызвала такое беспокойство по повод

Семейная любовь может найти отклик в наших сердцах, как это было в сердце Чарльза Диккенса.

В детстве я хотел быть папой. Мое самое большое разочарование - упустить это. Я также хотел быть чечеточником, но я никогда не реализовывал эту мечту.

Why should a novelist not also be a historian? To force unnatural divisions within the English language is to work against its capacious and accommodating nature. To expect a writer to produce only n

Я хотел быть поэтом, когда мне было 20; Я не интересовался художественной литературой или биографией и очень мало интересовался историей, но эти три элемента в моей жизни стали самыми важными.

Моим большим страхом всегда была полная и абсолютная неудача. Отсюда, видите ли, все раскулаченные люди в моей беллетристике, и почему я стараюсь заработать как можно больше денег. Это защита. Я не п

Да, я унаследовал прошлое, потому что признал его наконец? И теперь, когда я понял это, мне больше не нужно оглядываться назад.

Ни один поэт не теряется полностью. С ним тайна его детства в безопасности, как в тайной пещере, в которой он может преклонить колени. И, когда мы читаем его стихи, мы можем присоединиться к нему там

Странно, не правда ли, как человек может настолько обожать свою душу, что он также обожает и свое тело?

Лондон» — это галерея ощущений впечатлений. Это история Лондона скорее в тематическом, чем в хронологическом смысле, с главами об истории запахов, истории тишины и истории света. Я описал книгу как л

Мир — это море, в котором мы все обязательно должны утонуть.

Нет унижения хуже, чем сознание потраченной впустую жизни. Это загрязняет дух, упреждает надежду и уничтожает любой мотив к действию или изменению.

Я прожил достаточно долго для других, как Пес в Колесе, и теперь для меня начинается Сезон: я не могу изменить то, что называется Временем, но я могу изменить его Позу и, как это делают Мальчики, зер

Англичане могут смеяться и в то же время сразить вас без малейшего угрызения совести. В этом секрет их успеха как нации.

Ценность жизни - в ней самой. Нет ничего более драгоценного.