Прочность всех договоров между большими государствами становится условной, как только она подвергается испытанию в «борьбе за существование». Ни одну великую нацию нельзя будет когда-либо побудить при

Я люблю сельскую жизнь, лес и природу.

Люксембург был крайним пределом нашего [Германии] миролюбия.

В нашей фамилии все большие едоки. Если бы в стране все имели такую же способность, то она бы не выдержала. Я бы оставил отечество.

Протекцией я не докучал моим коллегам и подчиненным мне имперским учреждениям.

В критический момент я брошу Австрию на произвол судьбы - этим я верну Берлину расположение Петербурга...

Люди, вчера еще не знавшие меня, а также те, кого я сам еще не знаю, относятся ко мне с предупредительностью, и часто я чувствую дружеское пожатие незнакомой руки.

Я люблю дарить лишь то, что мне не принадлежит.

Произойдет ли бунт и кровопролитие, зависит не от его величества [короля] и не от наших законодательных планов, а от революционеров; без крови мы вряд ли обойдемся, если не будем уступать больше, чем

В высших слоях более всех немец все-таки король.

Люди все же еще намного глупее, чем я о них думал.

Я люблю более равнину, хотя и не такую именно, какая окружает Берлин. Другое дело - небольшие холмы с красивой лиственной зеленью, быстрые и чистые ручейки, как в Померании и вообще у Балтийского приб

Проведение политики, основанной на принципах, подобно движению по узкой лесной тропе с длинным шестом в зубах.

Любой успех поляков - наше [Пруссии] поражение. Мы должны быть жестоки с этим народом. Правила гражданской справедливости здесь неуместны.

В войне с Австрией мы имели жертв от поноса больше, нежели от пуль противника...

Я заставлю Вену глотать пороховой дым артиллерии...

Приятно смотреть на зверя, зная, что зверь мертв.

Любая политика лучше политики колебаний.

В больших городах, где народонаселение густо, индивидуальность скоро исчезает. Различные мнения, схваченные как бы на лету по слуху, перетолковываются толпою, передаются газетами и за пивом так укрепл

Я замечал, что у евреев совсем нет пейзажистов и вообще мало живописцев.

Пришло время жарить пули и выпекать бомбы. Готовьтесь к войне!

Любая крупная держава, которая пытается оказать влияние и давление на политику других стран, лежащую вне сферы ее интересов, и изменить положение вещей, приходит в упадок, выйдя за пределы, отведенные

В Берлине меня считают вроде чучела, которым удобно пугать дурашливых младенцев. Чувствую, что мне ходу не дадут. Я бы с восторгом остался послом в Петербурге до конца своих дней. Меня заботит здесь т

Я женился на тебе [жене Иоганне] , чтобы любить тебя перед Господом и по велению моего сердца и чтобы иметь в этом чуждом мире пристанище для моего сердца, где его не заморозят холодные ветра и в кото

Природе человека присуще свойство, в силу которого он, соприкасаясь с теми или другими порядками, склонен чувствовать и видеть прежде всего шипы, а не розы.

Я думаю, если Бог поможет нам овладеть Парижем, не занимать его нашими войсками. Службу в нем может отправлять национальная гвардия; также французский комендант. Мы займем только форты и укрепления. В

Льщу себя сознанием, что иногда не без пользы подбавлял перцу в блюдо.

Принципов придерживаются до тех пор, пока они не подвергаются испытанию на прочность; однако, как только это происходит, их отбрасывают так же, как крестьянин скидывает ботинки, чтобы бежать на тех но

Лучшее, что мы, по моему мнению, можем сделать - это обращаться с Россией как с изначально существующей опасностью, против которой у нас наготове защитные валы, но которую мы не в состоянии стереть с