Я прибыл сюда [в Париж] благополучно, живу здесь, как крыса в пустом амбаре, и вынужден ввиду холодной и дождливой погоды сидеть дома.

Мы [Германия] можем дольше других выжидать развязки нового узла, затянутого Россией.

Сообщения от Англии, Италии и Испании при нужде можно прочесть; но от России - нет. Я, кажется, единственный в министерстве иностранных дел, понимающий по-русски.

Все на свете быстро меняется, и ничто здесь не вечно.

Я предпочитаю портфель посту министра-президента.

Сожаление недопустимо - оно мешает достижению цели.

Мы [Германия] все же очень просвещенная страна, даже чересчур просвещенная, - это не подлежит сомнению.

Все мы хотим, чтобы прусский орел, защищая и господствуя, простер свои крылья от Немана до Доннерсберга.

Мы оставим французам одни глаза, чтобы они могли оплакать свою судьбу.

Соединенное Богом люди разлучать не должны.

Я пользуюсь в [Союзном] сейме и при немецких дворах всем тем влиянием, какое только возможно для представителя Пруссии.

Всадник и лошадь составляют некоторым образом одно целое.

Согнутая сабля мало приносит пользы, особенно если дурно отточена.

Мы никогда не можем знать в совершенстве чужой язык. Невозможно, чтобы кто-нибудь, употребляющий его только около двух с половиною лет и то иногда, мог выражаться на нем так же хорошо, как тот, кто уп

Я полагаю, что и в будущем нам [Германии] не раз представится случай показать, что мы умиротворены и миролюбивы.

Время, проведенное во Франкфурте-на-Майне, было для меня приятным.

Согласно политике Вены, Германия слишком тесна для нас двоих; до тех пор пока не принята и не претворена в жизнь честная договоренность о влиянии каждого в пределах Германии, мы оба возделываем одну и

Мы не можем ускорить созревание плодов, поместив под ними лампу, а если мы замахнемся на незрелые плоды, то воспрепятствуем росту и погубим их.

Я отношусь равнодушно к революционерам или консерваторам.

Совсем необязательно, чтобы французское нападение на нас [Германию] с той же неизбежностью повлекло за собой выступление против нас России, с какой русское нападение повлечет выступление Франции; одна

Мы не можем творить историю. Перевести вперед свои часы - не значит ускорить течение времени.

Врачи считали мою болезнь смертельной, но я выздоровел, прохворав несколько месяцев.

Я опасаюсь, что слишком расхожусь во взглядах с нашим всемилостивейшим государем [Вильгельмом I] и что он едва ли сочтет меня подходящим человеком для вхождения в его коронный совет. Поэтому, если он

Вполне правильно военная машина функционировала только в Пруссии…

Мы не можем делать историю, а можем только ждать, пока она совершится.

Собрать всех немцев под одну корону - вот мое заветное желание.

Я ничего так не желаю, как остаться в Париже, но я должен знать, что переезжаю и устраиваюсь не на несколько недель или месяцев, - ведь мой дом поставлен на широкую ногу.

Мы должны проводить специфически прусскую политику…

Собачина, должно быть, очень вкусна, а все-таки мы ее не едим.