Наши хорошо прицеливаются, когда стреляют, но не тогда, когда расстреливают.

У вас [А.М.Горчаков] две головы - азиатская и европейская, но вы по старости лет путаете их: европейская уткнулась в Азию, азиатская же косит на Европу. Определите свое значение точно - кто вы?

Господа! Моя Отчизна - Пруссия, я не покинул ее и не собираюсь покидать.

У французов, я слышал, есть одно блюдо, которое все едят, но никто не знает, из чего оно приготовлено. Дипломатия напоминает мне эту загадочную похлебку: вкусно, но подозрительно!

Наши отношения с Россией по сегодняшний день настолько хороши и ясны, что не имеется никаких оснований для недоверия.

Господа военные ужасно осложняют мне жизнь!

Наши [Германии и Австрии] отношения должны стать либо лучше, либо хуже, чем сейчас.

У победителя нет никакого повода проявлять или провоцировать ожесточенность.

Горчаков был остроумным и блестящим оратором и любил блеснуть этим, в особенности перед иностранными дипломатами, аккредитованными в Петербурге. Он говорил одинаково красноречиво на французском и неме

У нас [Германии] нет политических интересов на Востоке...

Наше положение теперь другое, чем прежде.

Горчаков [А.М.] - это несчастье как для России, так и для ее друзей.

Наша политика приложит все старания к тому, чтобы по-прежнему поддерживать и укреплять мир [Германской] империи с Россией.

У нас [Германии и Австрии] огромное число конфликтующих интересов, от которых ни одна сторона не может отказаться, не отрекшись одновременно от той миссии, которую считает своей.

Горе тому государственному деятелю, который в это время не позаботится найти такое основание для войны, которое и после войны еще сохранит свое значение.

Наша [Германии] политика приводит меня в дурное настроение; мы остаемся челноком, который бесцельно носится по собственным волнам под порывами чужих ветров; и это грубые и дурно пахнущие ветра.

У меня энергии - как у застоялого жеребца.

Гордиев узел наших германских взаимоотношений не допускал полюбовного, дуалистического развязывания, его можно было разрубить только силой оружия; дело заключалось в том, чтобы склонить прусского коро

Наша [Германии] политика должна повернуться лицом к будущему, искать национального единства, устранив само воспоминание о былой вражде племен.

У меня всем в Европе найдется масса всякой работы.

Говоря о своем утомлении и о желании выйти в отставку, он [А.М.Горчаков] сказал: Jе ne puis cependant me presenter devant Saint-Pierre au ciel sans avoir preside la moindre chose en Europe» [«Между те

Наша [Германии] внешняя политика плоха, потому что она боязлива.

У меня возникает тягостное впечатление, когда я вижу, что в большом национальном вопросе, который занимает общественное мнение, то самое собрание [ландтаг], которое считается в Европе средоточием прус

Наш посланник в Дрездене, фон-Иордан ответил как-то на сделанное в шутку предложение - уступить один из его многочисленных орденов: «Уступаю вам их все - оставьте мне только один для прикрытия моей ди

У меня в Померании был конюх, ужасный пьяница, он провалился под лед на Липпенском озере, я его вытащил, и вот меня наградили жетоном за спасение христианской души, явно заблудшей...

Глотать раскаленную парижскую пыль, зевать в кафе и театрах или снова располагаться в берлинском Hotel Royal в качестве политического дилетанта - ко всему этому нет никаких оснований, - лучше провести

Наш [Германии] престиж и наша безопасность будут тем устойчивее, чем больше мы будем воздерживаться от вмешательства в споры, которые нас непосредственно не касаются, и чем безразличнее мы будем ко вс

У королей бывают удивительные прихоти, словно у женщин, прежде чем они отдадут миру то, чего и так не могут удержать.

Глаза у меня так странно устроены, что я лучше различаю недостатки, нежели достоинства.