Слово "просвещение" взято из нашей Церкви, которая уже почти тысячу лет его произносит, несмотря на все мраки и невежественные тьмы, отовсюду ее окружавшие.

Все [в моей жизни] совершалось как бы независимо от моего собственного (свободного) произволения. Никогда, например, я не думал, что мне придется быть сатирическим писателем и смешить моих читателей.

Мученичество есть долг, а не дело Христиан; оно есть долг мучеников, кои страдают, и дело мучителей, кои мучат. Христианам сказано, что они будут гонимы; но не сказано, что будут гнать.

Словесность обширна, объемлет все, и нет человека, который не был бы способен для какого-нибудь ее рода, если только есть в голове его рассудок и может он о чем-нибудь порядочно размыслить.

Мужья не позволили бы себе и десятой доли произведенных ими беспорядков, если бы их жены хотя сколько-нибудь исполняли свой долг.

Вот уже почти полтораста лет протекло с тех пор, как государь Петр I прочистил нам глаза чистилищем просвещенья европейского, дал в руки нам все средства и орудья для дела, и до сих пор остаются так ж

Славы, славы жаждай, человек!

Воспитываются для света не посреди света, но вдали от него, в глубоком внутреннем созерцании, в исследовании собственной души своей, ибо там законы всего и всему: найди только прежде ключ к своей собс

Моя радость, жизнь моя! песни! Как я вас люблю!

Слава не может дать наслажденья тому, кто украл ее, а не заслужил; она производит постоянный трепет только в достойном ее.

Слава Богу, уже прошли те времена, чтобы несколько сорванцов могли возмутить целое государство.

Воспитать другого и подать ему душевную истинную помощь мы можем тогда, когда достигли сами до высочайшего незлобия, когда никакие оскорбления не могут оскорбить нас. Тогда и разум наш получает свет и

Мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет.

Слава Богу, вы здравствуете, хоть и не так, может быть, как хотелось бы; но... за все слава Богу!

Во мне родилось желанье сильное знать Россию. Я стал знакомиться с людьми, от которых мог чему-нибудь поучиться и разузнать, что делается на Руси; старался наиболее знакомиться с такими опытными, прак

Москва нужна для России, для Петербурга нужна Россия.

Во мне не было какого-нибудь одного слишком сильного порока, который бы высунулся видней всех моих прочих пороков, все равно как не было также никакой картинной добродетели, которая могла бы придать м

Москва женского рода, Петербург мужского. В Москве все невесты, в Петербурге все женихи.

Скучно на этом свете, господа!

Во имя Бога берите всякую должность, какая б ни была вам предложена, и не смущайтесь ничем.

Москва - большой гостиный двор, Петербург - светлый магазин.

Скорбью ангела загорится наша поэзия и, ударивши по всем струнам, какие ни есть в русском человеке, внесет в самые огрубелые души святыню того, чего никакие силы и орудия не могут утвердить в человеке

Монастырь ваш - Россия! Облеките же себя умственно ризой чернеца и, всего себя умертвивши для себя, но не для нее, ступайте подвизаться в ней. Она зовет теперь сынов своих еще крепче, нежели когда-либ

Монарх - лицо, которое должно жить другою жизнью, нежели обыкновенный червь. Он должен отречься от себя и от своей собственности, как монах; его пищей должно быть одно благо его - счастье всех до един

Скорби сей жизни для добродетельного то же, что лекарства, - горьки, но целительны.

Во всех упреках и выговорах, которые станешь делать уличенному в воровстве, лености или пьянстве, ставь его перед лицом Бога, а не перед своим лицом; покажи ему, чем он грешит против Бога, а не против

Молот, когда упадает на стекло, раздробляет его вдребезги, а когда упадет на железо, кует его.

Во всех наших начинаниях и поступках больше всего мы должны остерегаться одного наисильнейшего врага нашего. Враг этот - уныние. Уныние есть истое искушение духа тьмы, которым нападает он на нас, зная

Сколько я начинал, сколько я пережег, сколько бросил! Понимаешь ли ты ужасное чувство быть недовольным собою?