Иногда люди очень похожи на пчел. Пчелы яростно защищают свой улей, если вы находитесь вне его. Как только вы входите, рабочие как бы предполагают, что это должно быть разрешено руководством, и не об

Пройдите любой путь в саду Судьбы, и вам придется выбирать, и не один раз, а много раз.

Все, что он когда-либо делал, лучше было оставить несделанным. Каждая ложь, которую он сказал — сказал себе или сказал другим. Каждая маленькая боль, и все большие боли. Из него вытягивали каждую дет

Октябрь, конечно, знал, что переворачивание страницы, окончание главы или закрытие книги не завершает сказку. Признав это, он также признал бы, что счастливый конец никогда не бывает трудным: «Это пр

Писатели могут быть одинокими, но они также склонны собираться вместе: им нравится быть вместе в одиночестве.

А потом он попытался стать официальным атеистом, но даже для этого у него не было твердой, как камень, самодовольной силы веры.

Жизни - это снежинки - уникальные в деталях, образующие узоры, которые мы видели раньше, но похожие друг на друга, как горох в стручке (а вы когда-нибудь смотрели на горох в стручке? Я имею в виду, д

Он заметил, что события трусливы: они не происходят поодиночке, а вместо этого набегают стаями и бросаются на него все сразу.

Ты всегда ты, и это не меняется, и ты всегда меняешься, и ты ничего не можешь с этим поделать.

В целом, все, что заставляет вас писать и заставляет писать, — это хорошо. Все, что мешает вам писать, — плохо.

Я не благословен и не милостив. Я просто я. У меня есть работа, и я ее делаю. Послушайте: пока мы разговариваем, я рядом со старыми и молодыми, невинными и виновными, с теми, кто умирает вместе, и с

Я полагаю, это часть взросления… ты всегда должен что-то оставлять после себя.

Птицы — последние из динозавров. Крошечные велоцирапторы с крыльями. Пожирая беззащитных вертлявых существ, и орехи, и рыбу, и других птиц. Они получают ранние черви. А вы когда-нибудь видели, как ку

Страх заразителен. Вы можете поймать его.

Когда мне было 7 лет, самым большим моим достоянием была книжная полка, потому что я расставил все книги на ней по алфавиту.

Одно слово за другим. Это единственный способ, которым пишутся романы, и, за исключением эльфов, приходящих ночью и превращающих ваши беспорядочные заметки в девятую главу, это единственный способ сд

Значит, раньше ты все знала? Она сморщила нос. — Все знали. Я говорил тебе. Ничего особенного, зная, как все устроено. И тебе действительно придется бросить все это, если ты хочешь играть. — Во что?

Для одних смерть — освобождение, а для других смерть — мерзость, ужас. Но, в конце концов, я за всех.

Единственная причина, по которой люди умирают, в том, что это делают ВСЕ. Вы все просто соглашаетесь с этим. Это ГРЯЗЬ, смерть. Это глупо. Я не хочу иметь с этим ничего общего.

Разве луна не была всегда?» «Благослови вас Бог. Ни в малейшей степени. Я помню день, когда пришла луна. Мы взглянули на небо — оно тогда было здесь все грязно-коричневым и закопченным серым, а не зе

Детская художественная литература — самая важная художественная литература из всех.

Дело не в том, что они маленькие, светлые люди. Особенно не королева их всех, Мэб со сверкающими глазами и медленной улыбкой на губах, которые могут заколдовать ваше сердце под холмами на сто лет. Де

Я задавался вопросом, правда ли это: действительно ли все они были детьми, закутанными во взрослые тела, как детские книги, спрятанные посреди унылых, длинных взрослых книг, без картинок и разговоров

Она тоже была взрослой, а когда взрослые дерутся с детьми, взрослые всегда побеждают.

Я задавался вопросом, как я часто задавался вопросом, когда я был в этом возрасте, кто я такой, и что именно смотрело на лицо в зеркале. Если лицо, на которое я смотрел, не было мной, а я знал, что э

В детстве я не был счастлив, хотя время от времени был доволен. Я жил в книгах больше, чем где-либо еще.

Он вздрогнул. Его пальто было тонким, и было очевидно, что он не получит поцелуй, что его озадачило. Мужественные герои романов о грошовых ужасах и шиллинговых романах никогда не сталкивались с пробл

Здесь все так слабо, малышка. Все так легко ломается. Они хотят таких простых вещей.

Мы строим вокруг него оболочку, как устрица, имеющая дело с болезненной частицей песка, покрывая ее гладкими жемчужными слоями, чтобы справиться. Вот как мы ходим, говорим и функционируем изо дня в д