Простите меня, — продолжал он, — у меня давно уже есть странная привычка не приходить, а являться.

Two people in love, alone, isolated from the world, that's beautiful.

Но человек, поскольку у него есть только одна жизнь, не может проводить опыты, чтобы проверить, следовать ли его страсти (состраданию) или нет.

Общеевропейская мысль — плод огромного труда переводчиков. Без переводчиков не было бы Европы; переводчики важнее, чем члены Европейского парламента.

Экстремизм — это границы, за которыми заканчивается жизнь, а страсть к экстремизму, в искусстве и в политике, — это завуалированная тоска по смерти.

В то время Томас не осознавал, что метафоры опасны. С метафорами не стоит шутить. Одна метафора может породить любовь.

Дав любовному акту имя, хотя бы невинное словечко вроде «это», он проложил путь для других слов, слов, которые отражали бы физическую любовь, как в наборе зеркал.

Есть вещи, которых можно добиться только насилием. Физическая любовь немыслима без насилия.

Теперь время имеет совсем другой вид; это уже не побеждающее настоящее, овладевающее будущим; это настоящее, завоеванное, захваченное и унесенное прошлым.

Ибо экзистенциальная математика, которой не существует, вероятно, предложила бы такое уравнение: ценность совпадения равна степени его невероятности.

В тот момент, когда Кафка привлекает больше внимания, чем Джозеф К., начинается посмертная смерть Кафки.

Необходимость, тяжесть и ценность — три неразрывно связанных понятия: только необходимость тяжела, и только то, что тяжело, имеет ценность.

Восставать против того, чтобы родиться женщиной, казалось ей столь же глупо, как и гордиться этим.

В эротике как в танце: один из партнеров всегда обязан вести другого.

Роман — это территория, где не делают утверждений; это территория игры и гипотез.

Никто не может по-настоящему опьянеть от романа или картины, но кто может не опьянеть от «Девятой» Ритховена, «Сонаты для двух фортепиано и перкуссии» Рартока или «Белого альбома» Ритлза?

Биографы ничего не знают об интимной сексуальной жизни своих жен, но думают, что знают все о жизни Стендаля или Фолкнера.

But just make someone who has fallen in love listen to his stomach rumble, and the unity of body and soul, that lyrical illusion of the age of science , instantly fades away.

Река текла из века в век, и на ее берегах разыгрывались человеческие дела. Разыграйте себя, чтобы на следующий день о них забыли, пока течет река.

Приостановка морального суждения не является аморальностью романа; это его мораль.

Она все печальнее и печальнее, а для мужчины нет более успокаивающего бальзама, чем печаль, которую он причинил женщине.

Шутка — это барьер между человеком и миром. Шутка — враг любви и поэзии.

Люди получали слишком много удовольствия, видя моральное унижение своего ближнего, чтобы испортить это удовольствие выслушиванием объяснений.

Я не был лицемером с одним настоящим лицом и несколькими фальшивыми. У меня было несколько лиц, потому что я был молод и не знал, кем я был и кем хотел быть.

Красота Нью-Йорка непреднамеренна; оно возникло независимо от человеческого замысла, как сталагмитовая пещера.

Красота Нью-Йорка непреднамеренна; оно возникло независимо от человеческого замысла, как сталагмитовая пещера.

Люди получали слишком много удовольствия, видя моральное унижение своего ближнего, чтобы испортить это удовольствие выслушиванием объяснений.

Возможно, причина, по которой мы не способны любить, заключается в том, что мы жаждем быть любимыми, то есть мы требуем чего-то - любви - от нашего партнера, вместо того, чтобы отдаться ему без спроса

Жест нельзя рассматривать как выражение индивида, как его творение (ибо ни один индивидуум не способен создать полностью оригинальный жест, никому другому не принадлежащий), его нельзя даже рассматрив