Многое мне открылось, великое. И еще, важное. Закрыты человеческие судьбы; в явлениях жизни, случайных и незначительных, таятся, порой, великие содержания: будь осторожен в оценках, в трудную пору исп

Теперь я знаю - высокое искусство в вечном.

С этой буквы пишутся два дорогих слова: Родина и Россия. "Расход" и "Расстрел" - тоже начинаются с этой буквы. Ни Родины, ни России не знали те, что убивать ходят.

Мертвой душе свобода не нужна…

Жизнь творится легендами, творит легенды.

Пораженный, я думаю: "здесь ни борьбы", ни "труда и капитала", ни "прибавочной ценности", одна "ценность" - во имя Божие. Во имя, - какая это сила! Там - во имя чего?

Не любят иноки валаамских надгробий: память - богоугодное житие. У Господа - все на памяти.

Не надо глядеть на дали: дали обманчивы, как и сны. Они манят и - не дают.

Порой и стервятники говорят о Боге!

Вы представьте только, что все, все забудут, как читается "Отче наш"?! Помойка ведь надвигается. И уходят из этой помойки - в ничто!! Досадно.

Я Бога потерял, и какой я теперь писатель, если я потерял даже и Бога.

Долгие ночи приводят больные дни.

Попытки наладить стопроцентный контроль над всем и вся приводит к такой стихии, к такой бесконтрольности, по сравнению с которой любая анархия действительно кажется матерью порядка.

За святыми с удручающим постоянством следует Великий инквизитор.

В сущности, весь набор порядочности человеческой и есть мещанская мораль.

Православная наша вера, русская... она, милок, самая хорошая, весёлая! И слабого облегчает, уныние просветляет, и малым радость.

Счастье, если есть в прошлом немного светлого...

Он так счастлив, что не может думать. Он только чувствует.

Много у пшеницы врагов, когда наступает голод.

Искание правды, неутолимое русское стремление строить жизнь с Богом и по-Божьи, взыскание Града Божия, Китеж-Града, скрывавшегося от зла, разве пропало в нас? Не вы ли его искатели, это Града Божия, п