Если тренировки только на вращение и на катание, то не принимаю. Если сложные прыжки - четверные, многооборотные, то без обезболивающих тяжело.

Сдать коньки в музей легко. Это можно сделать в любую минуту. К этому все приходят. Мне хочется - попозже. Все-таки Олимпиада пройдет дома.

Я всегда нуждался в женщине, которая бы направляла меня, стала бы моим вдохновением. В молодости этим занималась моя мать, теперь - Яна.

Если ты чемпион, ты хочешь быть им всегда. Да и характер еще такой. Мне нужно все и сразу! Не принимаю ни полутонов, ни полумер.

Раньше всегда хотелось быть похожим на Виктора Петренко, а сейчас остаться таким же, какой я есть.

Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Стану я инвалидом или нет - одному Господу известно.

Я закончил карьеру. Возраст позволяет продолжать, но 12 операций - это слишком много.

В мире есть очень сильные люди, и мне бы тоже хотелось быть образцом для подражания.

Олимпиада нужна. Это престиж страны. У нас никогда не было нормальной Олимпиады.

Мне Господь, видимо, сказал: "Все, Женя, хватит.

Тренироваться - это, прежде всего, моя работа.

Тактика, которую мы выбрали с моим тренером Алексеем Мишиным, на мой взгляд, очень правильная: я как лев, который сидит-сидит, а потом вдруг - р-раз! - прыгнул... и всех съел!

Если Ирина Роднина поставит себя на мое место, ей разрежут спину и вставят новый диск в позвоночник, и эта операция будет длиться три с половиной часа... Захочет ли она еще выходить на лед?

Владимиру Вольфовичу я хочу сказать следующее. Общественный деятель не имеет права вообще что-то высказывать. Человек, который не близок к спорту, а, напротив, очень далек от спорта...

Я никому не желаю своей судьбы, особенно в плане операций, особенно последняя была очень тяжелой. Поэтому я предлагаю любому, кто желает мне сейчас что-то высказать, встать на мое место и задуматься:

Если я буду обращать внимание на мнение всех и каждого, это будет неправильно. Я один, а критиков много. Поэтому я просто выполняю свою работу