Сегодня мир опутан прагматизмом, все имеет свою цену, мир постепенно становится планетой потребителей, где не осталось места утопиям. Вот это кошмар, и с этим я борюсь как могу.

Если хочешь заглянуть в чью-то душу, сперва спроси разрешения взглянуть на его мечты, и тогда ты испытаешь снисхождение к тем, кто барахтается в еще большем дерьме, чем ты сам.

Раньше я думал, что искусством можно изменить мир, сделать его лучше. Потом быстро понял: черта с два, этот мир не изменишь, значит, остается только воевать с ним.

Счастье не приходит к вам по вашему решению, но если вы жертвуете собой ради ваших идей, ощущение счастья придет как побочный эффект.

Чтобы снимать кино, нужно закрыть глаза и услышать симфонию. А чтобы делать хорошую музыку, надо открыть глаза и увидеть эти звуки.

В Голливуде все эмоции под присмотром, под арестом, там работает огромная машина, чтобы не выпускать их из-под контроля.

Быть политкорректным - значит снимать фильмы для Диснея или быть европейским Диснеем. Это не помогает кинематографу.

Это средневековый способ писать историю, когда сам не уважаешь закон, но требуешь от других уважать его. Так не получится.

Я обожаю маргиналов, у них жизнь и сознание незамутненное, они не участвуют в этой нашей запрограммированной жизни.

Вся жизнь соткана из сочетания вульгарности и драматизма. Показывать это смешение - значит сопротивляться однообразию.

Как художник я обязан делать людей счастливыми, хоть на какое-то время, я хочу и пытаюсь дарить людям утопию.

Жизнь - скучная штука, и надо использовать любую возможность, чтобы заставить людей улыбаться.

Я свободный человек. Снимаю те фильмы, которые хочу, а не те, которые заказывают продюсеры.

После того, как смерть стала темой спекуляций в СМИ, она утратила свое значение.

Я против Голливуда, который отказывается говорить о реальном мире.

Любовь - единственная мотивация жизни, единственный ее смысл.

Жизнь не такая серьезная и сложная штука, как всем кажется.

Нельзя возвращаться в страну, которая сожгла твой дом.

Я не женщина, но при упоминании о летах грущу.

Моя национальность «интернациональна».

Свобода для мня важнее счастья.

Война - самая ужасная вещь.

Каждый раз, когда я снимаю фильм, то хочу себя убить. Просто я не вижу свет в конце туннеля.

Преимущество цыганского языка в его идеальной мелодичности. Язык - часть мелодии фильма, его даже не обязательно понимать.

Я сыт по горло демократией. По ее принципам люди выбирают главу. А я хочу построить город, где сам буду выбирать жителей.

Я никогда не хотел, чтобы Босния была независимой. Мне нужна Югославия. Это моя страна.

В Сербии многие люди ненавидят меня, потому что хотят жить по-западному. Они не понимают, что Западная Европа - двуличное место. Там есть очень хорошие вещи, но и очень плохие тоже.

Я завязал с городами. Четыре года в Нью-Йорке, десять в Париже, немного в Белграде. Теперь для меня это просто аэропорты.

Я воплощаю свои идеи в жизнь. Возможно, поэтому меня недолюбливают.