А что, если там ничего нет? Ты умираешь, и больше ничего нет. Ничего. Ничего не осталось. Кто-то может помнить вас какое-то время спустя, но ненадолго.

Есть только одна вещь, которая может спасти человека от безумия, и это неуверенность.

У России другого смысла нет, кроме как больше делаться. Все жертвы, все лишения — всегда ради этого и были. Чтоб только расти дальше...

Мазохическая природа русской женщины располагает её говорить не о том, что у неё хорошо, а о том, что не складывается.

Есть только один я. Слишком тупой, чтобы хитрить, и слишком серьёзный, чтобы играть.

Если на всё есть готовые ответы, значит, кто-то их для тебя подготовил.

Неужели мир так прост, и всё крутится вокруг того, что кто-то не поделил славу и поклонников?..

Ребёнок — очень серьёзное женское оружие против сомневающегося мужчины.

Счастлив тот, за кого всё решают другие: ему не в чем исповедоваться.

"Паранойя!" — вопит марионетка, которой рассказали о кукольном театре.

Люди, которые верят новостям, обычно хотят верить и тому, что государство заботится о них. Но расскажи мы им, как именно государство о них заботится, — им станет не по себе. Всё, что они хотят услышат

Человек не снаружи стареет, а изнутри...

Ненависть и любовь горят одинаково хорошо.

Делом всей жизни нельзя заниматься на полставки...

Возвращения никогда не бывают случайны. Возвращаются, чтобы изменить что-то, чтобы что-то исправить.

Путешествуя по горизонтали, всегда знаешь, куда попадёшь. Путешествуя по вертикали, можешь оказаться где угодно.

Когда ты красивый, тебе кажется, что мир добрее, чем есть на самом деле.

Когда долго соседствуешь с чудом, начинаешь от него скучать и пытаешься выдумать ему какое-то практическое применение.

В квартире, обставленной вычурной мебелью восемнадцатого века, компьютер или телевизор просто перегорели бы от стыда за собственное убожество и сиюминутность.

Приключенческие романы от первого лица именно потому оканчиваются хорошо, что главный герой должен уцелеть, иначе, кто же будет их писать...

Семья — единственная тихая гавань, в которой мы можем побыть самими собой. Где, как не в семье, мы можем и должны быть искренни?

Живые всё время опаздывают, только мёртвые уже никуда не спешат...

Дебилам нельзя доверять, но слабакам верить ещё опаснее.

Система стоит, пока в неё верят. Они больше всего боятся, что люди задумаются.

Только так человек может справиться с унижением и уничтожением себя: передавая, унижение дальше, вмазывая в дерьмо других; иначе его не отпустит.

Люди они такие: им либо жрать подавай, либо хоть сказочку какую расскажи, чтоб не слышно было, как в пузе урчит.

Есть те, кого уже не спасти. Кто в прошлом застрял. А остальных нужно пытаться вытащить.

Мы не должны жить вечно. Нас такими не делали. Мы слишком глупы для вечности. Слишком эгоистичны. Слишком самонадеянны. Мы не готовы жить без конца. Нам нужна смерть...

Красота — это нескончаемая война с собственным уродством, любое перемирие в которой означает поражение.