Из всех стран, имеющих вес в мировой политике, только две по-прежнему бороздят океаны подводными лодками, утюжат «Тополями» брусчатку и живут в вечном окружении врагов за океанами. И верят в этих враг

Первого марта двухтысячного года в Аргунском ущелье погибла шестая рота Псковской десантной дивизии. Как погибла "шестерка" - отдельный разговор. Я был тогда в ущелье, в двадцати километрах от них. Мо

Вообще же лучше военных придумывать слоганы и плакаты не умеет никто. В Ханкале уезжающих на зачистки бойцов отеческим напутствием провожает плакат "В добрый путь!".

Вот уж точно - завтрак на обед, обед на ужин, а ужин нам на хрен не нужен

Над головами пролетают груженые смертью штурмовики, и на станции стоят эти страшные рефрижераторы с обгоревшими останками солдат; а в ста метрах от них, на привокзальной площади, мужики пьют пиво и та

Зубы чистить два раза в день; кто не будет этого делать, сломаю челюсть.

- Чё вы, суки, дохнете, а? Чему вас в учебках учат, если вы только погибать умеете?

Мальчишескую тягу к оружию не смогли убить в нас даже шквальные обстрелы, и в минуты затишья мы запускаем в небо трассера или стреляем по банкам. В нас ещё очень сильно желание подурачиться.

В будущем нам не захочется видеть друг друга. Мы уже знаем: тяжело встречаться с человеком, который знал тебя, когда ты был животным, улыбаться и хлопать его по плечу.

Нельзя смотреть, как пехотные шеренги поднимаются в атаку, и самому оставаться на месте. От этого можно сойти с ума.

Все самое лучшее, самое светлое в моей жизни - это была война. Ничего лучше уже не будет. И все самое чёрное, самое паскудное в моей жизни - это тоже была война. Ничего хуже тоже не будет. Жизнь прожи

Старшина у меня молодчина. Если бы у меня был хвост, я бы обязательно им замахал.

Я видел, как парни работали, носом бурили, как буйволы. Сегодня этот человек задержан. Детали говорить не буду. Преступление доказано. Все улики на лицо.

Но вообще - на войне читать начинают все и всё. Это какой-то феномен. Информационный голод, что ли. Каждый найденный клочок газеты, каждая книга, каждый клочок обоев - в ход идет всё. У нас во взводе

Мой взводный, например, был начитанным алкоголиком. Одни из самых сюрреалистических моментов моей войны - это разговоры с ним о романах Ремарка в чеченских горах.

В свое время я был хорошим солдатом. Я дошел до этой стадии. А сейчас я плохой солдат. Я жить хочу больше, чем умереть.

В восемнадцать лет, наверное, все же проще. Тот, кто сделал призывной возраст в восемнадцать лет - был очень умный. В таком возрасте человеком гораздо проще манипулировать. Еще романтика и грезы о под

Хорошим солдатом становишься тогда, когда к жизни и смерти начинаешь относиться одинаково - одинаково безразлично. Тебе уже безразлично - выживешь ты, или умрешь. Тогда люди начинают делать вещи на ко

Когда погиб Игорь, мой друг и земляк, я хотел убить всех, без разбора, руками - женщин, детей, стариков... А потом умереть самому. Я тогда сошел с ума. В прямом смысле. Мне кажется, я уже начал видеть

Собственно, в такие моменты боишься уже не самой смерти - ну, что, смерть, выключили свет, и все, если в голову, ты даже и не поймешь, что умер. По - настоящему боишься боли. Все мы видели, что артилл

Я видел и как ставят к стенке, и к стенке ставили и меня самого. Никакая жизнь перед глазами, конечно же, не пробегает. Все это чушь собачья. Лично я вообще думал только об одном - сможет ли он убить

Умирать, конечно же, страшно. Всегда. Если кто-то говорит обратное - не верьте. И, как по мне, чем дальше, тем страшнее. Потому что постоянно везти не может. Лимит везения ограничен. Ну, раз повезло.

Первая чеченская для меня - это абсолютная безнадега, абсолютная тоска, абсолютная чернуха. Она даже память извратила - я был на этой войне летом, когда в Чечне буйство красок, но помню её только черн

И вот ты - вчерашний прапорщик, солдат или капитан, сто раз контуженный, весь насквозь простреленный, заштопанный и собранный по частям, полубезумный и отупевший, - пишешь и пишешь и скулишь от бессил

Наш мир - это война. Наша жизнь - смерть. Наши желания и побуждения мертвы - нам всего восемнадцать, но мы уже ничего не хотим от жизни.

Пока же рядовой пехотинец получает в армии триста рублей. Даже не так - государство покупает его за триста рублей за семьдесят килограмм пушечного мяса. По четыре с полтиной за кило. Втрое дешевле кар

С войны не возвращается никто. Никогда.

«Зачем мы здесь? - подумал Артём. - Суки, неужели нельзя объяснить, что мы тут будем делать? Не солдаты, а пушечное мясо, кинули гнить в болото - и лежи дохни, ни о чём не спрашивая… Ведь ни разу ещё

Есть такие люди. Как медведи, нюхнув разок человечины, будут убивать до конца. С виду вроде нормальный, а как до дела доходит, про всё забывает, лишь бы ещё раз окунуться в бойню. Не ест, не спит, ник