Постмодернизм — вовсе не эстетика распада и фрагментации. Это эстетика объединения мира в единый текст. «Фауст» и «Ласковый май» — это один текст огромной культуры, а не комбинация несовместимых элементов. У меня достаточно силы воли и вкуса, чтобы разделять эти вещи, и я знаю, где закончился «Ласковый май» и начался «Фауст», где закончился «Фауст» и начался Сорокин, где закончился Сорокин и начался Пушкин и где закончился Пушкин и началась группа «Любэ». Но люди боятся этого, потому что для них очень важна стратификация: это на этой полочке должно лежать, это — на той. Иначе они перепутают — у них плохо со вкусом и образованием. А у кого хорошо — тот не боится.