Если мы оставались наедине, Ельцин никаким президентом для меня не являлся. Друг друга мы считали "кровными" братьями - в знак верности дважды резали руки и смешивали нашу кровь. Ритуал предполагал дружбу до гробовой доски. При посторонних же я всем своим видом показывал, что Борис Николаевич - президент при любых обстоятельствах.