Государственный деятель Великобритании Уинстон Черчилль

Введение

Жизнь не всегда выглядит волнующей и патетической - такой ее может сделать лишь личность, способная превратить свой жизненный путь в труд и борьбу, в столкновение между волей и обстоятельствами. Такой была жизнь Уинстона Черчилля, половину столетия доминировавшего на политической арене Великобритании. Политик, военный вождь и историк, Черчилль стал героем своей страны на этапе, когда фортуна, столько лет благоволившая к Великобритании, стала отворачиваться. Искусство дипломатии и мужество военного лидера в высшей степени требовались "последнему из львов" долгой череды героев английской истории. Великая традиция мужественного восприятия безжалостных перемен, характер остающейся всегда собой личности, презрение к интриге и оппортунизму помогли этому потомку герцогов Мальборо мужественно встретить закат могущества своей страны, не потерять веру в возврат приливной волны.

Черчилль служил Англии так, как каждый должен служить своей стране - с умом, с трепетной страстью к национальной истории и в то же время с холодным расчетом. И уж конечно, без самозабвенного пренебрежения судьбой страны в пользу жалкого личного успеха. Только так он смог добиться непреходящей любви своей страны и уважения всего человечества. Его яркая жизнь не была позой или "тенденцией", она была реализацией преданности национальной истории, ее лучшим стандартам. Эта жизненная позиция была органическим продолжением великой политической и гуманистической традиции Англии, естественным проявлением лояльности к согражданам и любви к отечественным святыням.

Не часто встречаются политики и государственные деятели, которые долгое время удерживаются на сцене общественной жизни; среди них также редко бывают такие деятели, которые с самоотверженной последовательностью ставят всю свою жизнь на службу политическому успеху, борясь за славу и власть. Путь Черчилля в политике был отмечен как большими успехами, так и серьезными неудачами. Мнение о нем окружающих его людей было таким же противоречивым, как и его собственные суждения по многим важным вопросам, которыми ему приходилось заниматься. Его характеру, кроме противоречивости, 6ыло свойственно умение из меняться в связи с условиями, в которых он оказывался, и широкий диапазон самых разных способностей, позволявших ему быть активным политиком и государственным мужем; кроме того, он был офицером, писателем, историком, стратегом, журналистом, оратором высокого класса и способным художником, он обучался мастерству каменщика и садового архитектора.

Одним из постоянных принципов жизни Уинстона Черчилля была его верность самому себе, нежелание или неспособность выйти за рамки собственного эгоцентризма, изменить себя в какой бы то ни было ситуации. При всей своей талантливости он играл, в сущности, одну роль - роль активно и успешно действующего героя по отношению к самому себе. Его противники приписывали ему беспечную искренность, имевшую очень субъективные качества: сам он мало заботился о том, как это качество воспринималось другими людьми, поскольку никогда не забывал о своей главной цели: находиться в центре всеобщего внимания и завоевывать публику. Всю свою жизнь Уинстон Черчилль был благодарным объектом для публицистики: все, что делал и говорил, было новым, проявления его деятельности всегда были несколько театральными; даже дорожное происшествие, случившее с ним в Нью-Йорке в конце его карьеры, он сумел обернуть в свою пользу. В отличие от многих своих современников, людей "старой школы", он всегда высоко ценил значение средств массовой информации и публику, Стоявшую за ними. Он сумел использовать их в собственных целях, оказывая им со своей стороны различные знаки внимания. Вступив в политическую жизнь Англии в возрасте 21 года, он в течение сорока лет продолжал оставаться в ней, исполняя роль актера, летописца, критика и судьи в своих собственных делах. Пройдя через лабиринты своей неспокойной жизни, он всегда умел вызвать к себе внимание, даже если оно не переходило со временем в почитание.

Детство и юность Уинстона Черчилля

Долгие годы политические противники Уинстона Черчилля называли его "молодым человеком, который вечно спешит". Это верно не только для большей части его политической и государственной деятельности, но даже и для его рождения. Он действительно поторопился родиться, появившись на свет за два месяца до положенного природой срока.

Его мать, красивая, живая, любящая развлечения женщина, 30 ноября 1874 г. вопреки советам родных решила принять участие в бале, который герцог Мальборо давал в своем родовом дворце Бленхейм. В середине вечера леди Черчилль неожиданно почувствовала себя плохо, и ее еле успели доставить в одну из ближайших комнат, которая по случаю бала была превращена в дамскую раздевалку. В этой необычной обстановке на грудах пальто, шляп и горжеток и появился на свет Уинстон Черчилль.

Младенец был хотя и скороспелый, но весьма энергичный. Он так неистово кричал, нарушая покой чопорного роскошного дворца, что шокированная герцогиня Мальборо заметила: "Я сама произвела на свет немало детей, и все они имели прекрасные голосовые данные. Но такого ужасающего крика, как у этого новорожденного, я еще никогда не слышала". Вскоре в соответствии с существующими в английских правящих кругах традициями на первой полосе газеты "Тайме" появилось объявление, состоящее из одной строчки: "30 ноября во дворце Бленхейм леди Рандольф Черчилль преждевременно разрешилась от бремени сыном".

Хозяева Бленхейма были недовольны, что один из потомков герцога Мальборо родился, в раздевалке, а не в каком-либо другом помещении дворца, которое имело бы величественный вид. В наше время, когда во дворец Бленхейм открыт доступ туристам, им показывают комнату, где родился Уинстон Черчилль. Комната имеет вполне благопристойный вид, хотя и довольно скромный. В центре находится кровать, по соседству с которой размещены некоторые другие предметы обстановки. Никакого напоминания о том, в каком состоянии была эта комната в тот знаменательный вечер 30 ноября 1874 г.

Лучшие дня

Близнецы весом более 300 кг Посетило:18414

Алиса Фрейндлих: Тайна всеобщей любимицы Посетило:12363

Ханнес Колехмайнен. Биография Посетило:4427

Ребенок был рыжий. Тупым и несколько вздернутым носом он похож был на своих предков из рода Мальборо. Его назвали Уинстоном Леонардом Спенсером Черчиллем.

Отец Уинстона лорд Рандольф Черчилль был третьим сыном седьмого герцога Мальборо.

Английские, как, впрочем, и любые другие аристократы придают большое значение древности рода, и если к тому представляется какая-либо возможность, то пытаются доказать свое происхождение от нормандских, французских и итальянских феодалов, пришедших на Британские острова с Вильгельмом Завоевателем в XI в. Герцоги Мальборо также ведут свою родословную от нормандских соратников Вильгельма Завоевателя. Однако большинство биографов Черчилля скептически относятся к этим упражнениям в генеалогии. Считается, что первым точно установленным предком Черчилля является Джон Черчилль, о котором известно, что он жил в XVII в., был юристом в графстве Дорсет и ярым роялистом. Джон Черчилль женился на Саре, дочери сэра Генри Уинстона из Глочестершнра. Приставка "сэр" означала, что Уинстон был баронетом. У Джона Черчилля в 1620 г. родился сын Уинстон, который в 22 года вступил в армию и затем воевал на стороне короля Карла I во время английской буржуазной революции XVII в. В один из периодов затишья в военных действиях, в мае 1643 г., Уинстон Черчилль, дослужившийся к этому времени уже до капитана кавалерии, женился на дочери леди Дрейк. Дрейк происходила из семьи сэра Фрэнсиса Дрейка, прославившегося в XVI в. пиратскими экспедициями и грабежом испанских владений в Вест-Индии. Фрэнсис Дрейк награбил огромные сокровища, которыми делился с английской королевой Елизаветой I. Дрейк был характерной фигурой периода "первоначального накопления капитала" в Англии, в которой сочетались пират и военный моряк. Он пользовался покровительством королевы и получил от нее рыцарское звание.

Род матери был также знатным, разумеется по американским критериям. Во всяком случае, установлено отдаленное родство У. Черчилля и Ф. Рузвельта. "Оба, - повествует биограф Ф. Рузвельта Д. Бантер, - могли проследить общего предка, некоего Джона Кука, прибывшего в Америку на борту "Мейфлауера". Джон женился на Саре Уоррен, одна из их дочерей была прапрапрапрапрабабушкой Сары Делано - матери Ф. Рузвельта, а другая приходилась предком по прямой линии матери Черчилля - американки Дженни Джером.

Утверждают, что семимесячные дети часто растут здоровыми. В отношении Уинстона это оказалось, безусловно, правильным. Он рос в лондонском доме своего отца, отданный на попечение няни, по фамилии Эверест. Молодым родителям было не до него. По существовавшим в то время в Англии традициям люди этого круга сами воспитанием детей не занимались. Уинстон рос, по существу не зная родителей, и все больше и больше привязывался к няне, которую горячо любил до самой ее смерти. Впоследствии, когда Черчилль был крупным гоударственным деятелем, портрет няни всегда красовался у него в кабинете.

Появление на свет маленького Уинстона вызвало большую тревогу у обитателей дворца Бленхейм. Дело в том, что у старшего брата его отца, маркиза Блэнд-форда, будущего восьмого герцога Мальборо, был только один сын. Это означало, что если с единственным сыном Блэндфорда что-либо случится, то титул и владения герцогов Мальборо перейдут по наследству к Уинстону Черчиллю. В течение более 20 лет Уинстон не терял права стать наследником титула и родового поместья Мальборо. В 1895 г., когда 18-летняя Консуэла Вандербильт, дочь известного американского миллионера, прибыла в Бленхейм в качестве жены девятого герцога Мальборо, старая герцогиня - бабушка ее мужа и Уинстона Черчилля-заявила ей: "Вашим главным долгом является рождение ребенка. И это должен быть сын, ибо было бы невыносимо, если бы этот недоносок Уинстон унаследовал титул герцога". Консуэла Вандербильт успешно справилась с поставленной перед ней задачей, а "недоносок" Уинстон тем самым утратил возможность когда-либо унаследовать титул герцога Мальборо. Вряд ли он впоследствии сожалел об этом. Его честолюбие было значительно больше, и оно, безусловно, не могло быть удовлетворено лишь положением обладателя этого титула.

С самого начала Уинстон обнаружил полнейшее нежелание учиться так, как учатся все дети. Он обладал великолепной памятью, но усваивал очень легко и быстро лишь то, что его интересовало. Все, что ему не нравилось, он категорически не желал учить. Невзлюбив цифры с самых первых дней учебы, он так никогда и не примирился с математикой. Уинстон терпеть не мог классические языки и за многие годы усвоил из латинского и греческого лишь алфавит, и то не очень твердо. Зато он очень любил английский язык и довольно хорошо знал его.

Детство и юность Черчилля протекали в переломный для его страны период. Третья четверть XIX в. была для буржуазной Англии временем ее наивысшего расцвета - это был золотой викторианский век. К середине XIX столетия Англия оказалась в весьма выгодном по отношению к другим государствам положении. Англия имела самую передовую и мощную для того времени промышленность. Ее товары забивали товары других держав своим высоким качеством и сравнительно низкой стоимостью. Поэтому Англия располагала фактически монопольным положением на мировом рынке. Она превратилась в "мастерскую мира", для которой другие страны являлись поставщиками сырья и покупателями производимых на Британских островах товаров. "Англия господствует над мировым рынком" замечал Маркс в конце 1848 г.; она "демиург буржуазного космоса", - утверждали Маркс и Энгельс. Англия располагала самыми обширными колониальными владениями в мире. Колонии были не только чрезвычайно выгодным рынком сбыта английских товаров, но и надежными поставщиками дешевого сырья. Все это обеспечивало английской буржуазии огромные прибыли. В то же время это означало, что Англия значительно ранее других стран вступала в империалистический период своего развития.

Опираясь на экономическую мощь страны, на сильнейший в мире военно-морской флот, на многочисленные базы, разбросанные по всему земному шару, на большой опыт в области дипломатии, Англия играла ведущую роль в мировых делах. То был период, когда она чувствовала себя настолько мощной и неуязвимой, что не считала необходимым заключать с другими странами долговременные военно-политические союзы и предпочитала сохранять свободу рук. Английские политики и историки именуют это периодом "блестящей изоляции". Разумеется, ни о какой изоляции в действительности не могло быть и речи. Бурно расширяются английские колониальные захваты, что не могло не вызывать недовольство и противодействие со стороны других великих держав. Укрепление мировых позиций Англии сопровождается острейшей борьбой с Россией и Францией, а к концу века и с Германией.

К последней четверти XIX в. положение Англии начинает изменяться радикальным образом, причем к худшему. Разумеется, в 1874 г., когда родился Уинстон Черчилль, даже самые мудрые буржуазные деятели не понимали, в каком направлении развитие Англии пойдет дальше и какие трудности и опасности поджидают страну в ближайшие десятилетия.

Серьезное влияние оказал на экономическое развитие Англии в последней четверти XIX в. длительный экономический кризис, растянувшийся с небольшими перерывами почти на 20 лет. Это был самый продолжительный и интенсивный кризис, через который когда-либо проходила Англия. Промышленный кризис сопровождался кризисом сельского хозяйства. Следствием этих процессов явился рост классовых противоречий в стране, обострение антагонизмов между Англией и другими державами, а также появление новых тенденций в политической жизни страны.

Маленький Вини (так Черчилля называли родители) жил в это время довольно трудной жизнью. В семь лет он был отдан в закрытую приготовительную школу в Аскоте. Это была фешенебельная и очень дорогая школа, гордившаяся своими традициями. Вини пришлось здесь очень трудно. Руководители школы уделяли значительно больше внимания воспитанию, чем обучению детей. Уинстон, уже к этому времени проявивший свое необычайное упрямство, обнаружил полнейшее нежелание считаться с жесткими правилами внутреннего распорядка и дисциплины, которые с большим усердием насаждались воспитателями. Вскоре Уинстон на себе испытал, к чему ведет непослушание. Раз в неделю мальчиков собирали в библиотеке, отбирали самых строптивых из них и в соседней комнате безжалостно пороли. Естественно, что Вини, сопротивлявшийся любой дисциплине, ограничивавшей свободу его личности, вскоре получил свою порцию розог. Для него это было большим потрясением. На многие годы он сохранил ненависть как к школе, так и к воспитателю, который его выпорол. Уже будучи в военном училище (в возрасте 18 лет), он приехал в Аскот, с тем чтобы свести счеты со своим старым обидчиком. Однако к тому времени хозяин школы умер и она была закрыта.

Пребывание в школе в Аскоте плохо сказалось на здоровье Вини, и по совету домашнего врача его перевели в приготовительную школу в Брайтоне. Здесь все было по-другому. Физическое наказание уже не грозило мальчику, хотя его отношение к дисциплине ничуть не изменилось. Брайтонские воспитатели вспоминают о нем как о самом упрямом и недисциплинированном ученике. Здесь Вини делает первые шаги в изучении французского языка, истории, выучивает на память большое количество стихов и кроме этого плавает, ездит верхом, что ему особенно нравится.

Более чем трехлетнее пребывание в Брайтоне должно было подготовить Уинстона к переходу в закрытую среднюю школу. По существующим в Англии традициям аристократические отпрыски и дети крупной буржуазии получают образование в специальных закрытых школах, где их готовят к поступлению в университет. Пребывание в той или иной закрытой школе является свидетельством принадлежности к высшим классам английского общества. Соответствующие семьи обычно направляют своих детей в определенные закрытые школы. Для Черчиллей это был Итон. Однако в нарушение традиции. Уинстон был направлен не в Итон, а в Хэрроу. Как утверждают его биографы, причиной послужило то, что Итон расположен в низине, а Хэрроу на холмах. Расположение Хэрроу было сочтено более благоприятным для некрепкого здоровьем Уинстона. Можно, однако, допустить и то, что кроме микроклимата сыграла свою роль и недисциплинированность Уинстона, который явно не смог бы справиться с требованиями, предъявляемыми к ученикам в Итоне. В Хэрроу эти требования были несколько мягче. Годы, проведенные в Хэрроу, Черчилль вспоминает с тоской и глубоким неудовлетворением. Здесь у него была масса неприятностей. Они начались со вступительного экзамена. Поступающим нужно было написать письменную работу по-латыни. Уинстон сам с иронией повествует о том, как он за два часа сумел поставить на экзаменационном листе единицу, взять ее в скобки, затем добавить к этому жирную кляксу и несколько чернильных пятен. И это было все. Несмотря на такой результат экзамена, Уинстон был принят в школу. Впоследствии, когда ему было уже под 50, он писал: руководитель школы Вэлдон пришел к заключению, что "я достоин быть принятым в Хэрроу. Это говорит в его пользу и свидетельствует, что он был человеком, способным заглянуть в глубину вещей, человеком, не зависящим от того, о чем свидетельствует бумага". Однако дело было явно не в том, что Вэлдон распознал в совершенно неподготовленном и необычайно упрямом ученике будущего государственного деятеля Англии, а в том, что он не хотел потерять деньги, и весьма большие, за пребывание Уинстона в Хэрроу. К тому же он надеялся привлечь в Хэрроу и будущих клиентов из семьи Черчиллей. Успехи Уинстона в школе были незавидными. Он упорно не хотел учить латынь, хотя классические языки рассматривались в школе как главный предмет и полнейшее нежелание или неспособность Уинстона справиться с ними лишали его перспектив на какой бы то ни было прогресс в учебе и поступление в дальнейшем в университет, Уинстон был самым последним учеником последнего класса школы. Его считали тупым и неспособным. Однако современники и биографы сходятся на том, что отставание Черчилля в школе объясняется лишь его безграничным упрямством. В Хэрроу обнаружилось, что Уинстон унаследовал от отца превосходную память. Однажды, к удивлению преподавателей и учеников, он получил премию, прочитав на память без единой ошибки 1200 строк из книги Маколея о Древнем Риме. Он мог читать наизусть большие сцены из пьес Шекспира и, конечно, не упускал случая поправить преподавателя, если тот ошибался, цитируя Шекспира.

Уинстон по-прежнему учил только те предметы, которые ему хотелось, и отвергал все остальные. Он даже выбирал учителей, у которых готов был учиться, отказываясь от тех, кто ему не нравился. Уинстон нарушал почти все правила поведения, установленные как воспитателями, так и самими учащимися. Вспоминают, что однажды руководитель школы сделал ему выговор. "Черчилль, - сказал он, - у меня есть очень серьезные основания быть недовольным тобой".-"А я, сэр,-ответил Уинстон, - имею весьма серьезные основания быть недовольным вами".

Очень плохие успехи Уинстона в школе глубоко огорчали его родителей. Отец пришел к мысли, что сын недостаточно умен, чтобы сделать юридическую карьеру. Но если не юриспруденция, то что тогда? Утверждают, что принять решение помог случай. Уинстон любил разыгрывать военные сражения со своим братом Джоном. У него было до полутора тысяч оловянных солдатиков, которых он использовал с большой выдумкой и изобретательностью. Однажды отец зашел в комнату, где дети разыгрывали очередную битву. Увидев, чем заняты сыновья, он спросил Уинстона: "Кем ты хочешь быть?" - "Военным, конечно",-ответил сын. Это предопределило его жизненный путь на ряд лет. Отец надеялся, что для армии у Уинстона все-таки должно хватить ума. Поэтому последние годы в Хэрроу Уинстон обучался в классах, которые готовят учащихся для поступления в военную школу.

Несмотря на целенаправленную подготовку, Уинстон дважды провалился на вступительных экзаменах в Сэндхерст - известное английское военное училище. После второго провала семья решила пойти на крайнее средство, чтобы протолкнуть его в Сэндхерст. Он покидает Хэрроу и переходит в распоряжение капитана Джеймса, который руководил весьма интересным учреждением. Его "школа" занималась натаскиванием молодых людей, не обладающих достаточными способностями и знаниями, чтобы на общих основаниях сдать экзамены в военное училище. "Говорили, - пишет Черчилль в своих воспоминаниях,- что если ты не круглый идиот, то не можешь не попасть оттуда в армию". Абсолютно точно зная все вопросы, которые могли быть поставлены перед поступающими в военную школу, учреждение Джеймса вдалбливало в головы своих клиентов ответы на эти вопросы.

Уинстон уже готов был воспользоваться методом Джеймса, однако в это время с ним произошел тяжелый несчастный случай. Как-то в пылу игры он прыгнул с моста на растущие рядом ели, рассчитывая, что по веткам он безопасно соскользнет на землю. Расчет не оправдался: высота была большая, и он, ударившись о землю, потерял сознание. Он получил тяжелое сотрясение мозга, три дня не приходил в сознание и лишь через три месяца начал подниматься с постели.

Для восстановления здоровья потребовался год. В течение этого времени, находясь под родительским кровом, Уинстон наблюдал за многочисленными высокопоставленными политическими деятелями, которые были частыми гостями в доме Черчиллей. Разговор вертелся почти исключительно вокруг политических проблем.

В это время у Уинстона начинает появляться известный интерес к политике. По выздоровлении он посещает заседания палаты общин и следит за происходящими там дебатами. Он задумывается над незавидным положением своего отца. Вероятно, под впечатлением услышанных разговоров Уинстон приходит к выводу, что отставка отца из правительства Солсбери была трагической и непоправимой ошибкой. Молодой Черчилль предается смутным мечтаниям о том, что когда-нибудь его отец вернется к политической деятельности, а он сам займется политикой и будет поддерживать отца до всех его битвах . Однако пока это были только мечтания.

Выздоровев и пройдя курс у капитана Джеймса, Уинстон предпринял третью попытку поступить в Сэндхерст. В августе 1893 г. он все-таки был зачислен в школу, но, увы! не в пехотное училище, как рассчитывал отец. Несмотря на добросовестную работу капитана Джеймса, знаний Уинстона хватило лишь на то, чтобы попасть в кавалерийскую школу. В кавалерии такие факторы, как способности и знания, играли второстепенную роль. В пехоте офицеру надо содержать лишь самого себя. В кавалерии же и содержание самого офицера стоило дороже, а кроме того, ему приходилось иметь еще по нескольку лошадей для служебных целей, для спорта и охоты. Следовательно, кандидатов для зачисления в кавалерию было значительно меньше, и вопрос решался по существу лишь тем, может ли будущий кавалерист обеспечить себе необходимое содержание. Уинстон снова причинил своему в высшей степени самолюбивому отцу сильную боль. И дело заключалось не только в том, что у Черчиллей, живших на широкую ногу, было плохо с деньгами и теперь предстояли дополнительные крупные расходы по содержанию будущего кавалерийского офицера. Значительно важнее было другое. Будучи уверен, что его сын все-таки вытянет на пехотного офицера, Рандольф Черчилль заранее обратился к шефу 60-го пехотного полка герцогу Коннаутскому с просьбой зарезервировать для его сына место в полку. Герцог ответил согласием. Теперь же приходилось отказаться от этого места, причем по такой унизительной причине, как неспособность сына сдать необходимые для службы в пехоте экзамены. Для Рандольфа Черчилля это был большой удар и большое унижение. Он написал сыну Раздраженное письмо, в котором предупредил Уинстона, что тот может стать совершенно никудышным и бесполезным для общества человеком.

Уинстон был огорчен тем, что вызвал глубокое неудовольствие отца, которого он сильно любил. Однако в своих воспоминаниях обо всех перипетиях, связанных с поступлением в Сэндхерст, Уинстон пишет с легкой иронией. Правда, воспоминания писались через 30 лет после происходивших событий, когда он уже стал одним из крупнейших деятелей Англии и когда можно было иронизировать по поводу "школы" капитана Джеймса.

В Сэндхерсте Уинстон почувствовал себя хорошо. Отвратительной латыни, греческого и прочих ненавистных ему предметов, которые отравляли ему существование в Хэрроу, теперь и в помине не было. Вероятно, Уинстон даже рад был в то время, что не дотянул до университета и вместо Оксфорда или Кэмбриджа оказался в Сэндхерсте, так как 18-месячное пребывание в училище было для него сплошным удовольствием. Здесь его ум не утруждали неприятными предметами. Он читал много книг по военному делу. Однако было бы неправильно полагать, что Уинстон получил в Сэндхерсте солидную теоретическую военную подготовку. Ведь это был не штабной колледж, а кавалерийское училище с весьма коротким сроком обучения. И теоретическая подготовка была соответствующей. С увлечением Уинстон занимается кавалерийской ездой. Любовь к верховой езде и к лошадям он сохранил на многие годы. Будучи человеком весьма честолюбивым и обладая огромным самомнением, которое явно не поколебали годы не слишком успешного обучения в Хэрроу и провалы на экзаменах в Сэндхерст, Уинстон мечтает о славном будущем, о большой военной карьере, равной карьере своего предка Джона Черчилля - первого герцога Мальборо.

Будущего кавалерийского офицера тревожит лишь то, что в мире (это был конец XIX в.) не происходит больших войн, которые дали бы ему возможность проявитй себя и добиться большой славы. Но Уинстон утешает себя тем, что колониальные войны Англия все-таки ведет и за неимением чего-либо более славного он попытается отличиться хоть бы в этих войнах. "К счастью, однако,- вспоминает он о своих размышлениях по этому поводу, - были еще дикари и варварские народы. Были зулусы и афганцы, а также дервиши в Судане. Некоторые из них могут, оказавшись в подходящем настроении, однажды "устроить представление". Может произойти даже восстание или бунт в Индии. Уинстон мечтает о том, как он будет командовать войсками на равнинах Индии, получать медали и отличия и поднимется до высших командных постов, как в свое время поднялся Клайв - английский колониальный администратор и военачальник, положивший начало превращению Индии в английскую колонию.

Тем временем здоровье отца Уинстона продолжало ухудшаться. 24 января 1895 г; Рандольф Черчилль скончался в возрасте 46 лет. А через несколько недель его сын Уинстон был выпущен из кавалерийского училища Лейтенантом и назначен в 4-й гусарский полк. Надежды сына на то, что он вместе с отцом будет делать политическую карьеру, исчезли окончательно. Перед ним открывалась военная карьера. Он вступил на самую нижнюю ступеньку ее лестницы.

Начало самостоятельной жизни

С уходом отца прервалась нить, связывавшая Черчилля с его юностью; прощаясь с ним в маленькой деревенской церкви, расположенной в Блейдоне, он был уже взрослым человеком. Двадцатилетнему Уинстону, который, по его собственному признанию, "недостаточно знал своего отца", оставалось только "идти его путем, сохраняя память о нем". Эти слова Черчилль написал позже, но они вполне соответствовали мыслям молодого Черчилля, расстававшегося с отцом и своей юностью. Спустя восемь месяцев после окончания академии молодой лейтенант гусарского полка признается своей матери, что "служба в армии - это совсем не то, что привлекает его". Чем же можно объяснить такую перемену? Известно, что Черчилль по окончании академии восторженно отнесся к своей службе в армии; его увлекало все, что было связано с военным делом, и перед молодым лейтенантом открывались неплохие перспективы. Он рано проявил особый интерес и особое отношение к войне, которое он позднее использует при восхождении на политическую сцену Англии. Война была для него "благородной мужской игрой", "жестокой, но прекрасной"; участвуя в кавалерийских маневрах, он, по его словам, "готов был кричать от восторга, предвкушая радость боя". Но война и сражение не были для него самоцелью, как бы романтически они ни изображались в его рассказах. Не приключение влекло его; хотелось выделиться из обычного ряда, прославиться, чему, безусловно, способствовала обстановка войны. Но в атмосфере сытой и фривольной жизни Англии конца 19 века и особенно в начале 90-х годов не было и намека на такую ситуацию. Ни в Европе, ни во всем мире ничто не предвещало возможности войны; было совершенно нереально, чтобы небольшая английская армия могла принять участие в каких-нибудь серьезных операциях. А бессмысленная шагистика на плацу не могла привлечь жаждущего настоящих дел молодого кавалерийского лейтенанта, поэтому пока он просто наслаждался своей новой жизнью. Перед потомком герцога Мальборо и сыном лорда Рандолфа, который когда-то поссорился с наследником престола, были открыты все двери английского общества; принц Уэльский давно забыл о своей неприязни к этому семейству, и мать Уинстона, все еще окруженная поклонниками, не стесняясь кокетничала в кругу влиятельных знакомых со своим сыном, бывшим бездельником, неожиданно повзрослевшим. С этого времени она стала верной единомышленницей Уинстона, умело используя свои связи ради его успехов и славы.

Только одного не умела дочь американского миллионера: экономно вести хозяйство. В течение короткого времени она спустила большую часть своего наследства, и хроническая нехватка денег стала преследовать лейтенанта Черчилля больше всех других проблем. Именно финансовые трудности вышли на первый план и начали отрицательно влиять на его честолюбивые мечты. Воодушевленный примером своего отца, общаясь с его друзьями, Черчилль начал рано интересоваться политикой и понял, что именно с этой областью он хотел бы связать свое будущее. Но политика была в то время в Англии дорогим удовольствием, а у него для политической карьеры просто не было материальных средств. По существовавшим в те времена правилам каждый кандидат в парламент должен был сам покрывать издержки своей предвыборной кампании, причем требовались весьма значительные суммы. Место в парламенте было в то время привилегией "господ с неограниченными средствами", для чего годового дохода в 300 фунтов стерлингов, которым располагал Черчилль, было явно недостаточно; этой суммой можно было бы только покрыть разницу между высокими затратами кавалерийского офицера, живущего в соответствии со своим положением в обществе, и его годовым окладом, составлявшим 120 фунтов. Нужно помнить, в каком трудном материальном положении находился молодой Черчилль, чтобы понять, какое значение в будущем он будет придавать деньгам. Стремление к финансовой устойчивости - зачастую оно принимало форму откровенной скупости - сопровождало его до конца дней. Надо отметить, что к концу жизни он был одним из самых богатых людей Англии.

Пока же хроническая нехватка денег отделяла его от славы и успеха. Черчилль рано понял, как обратить на себя внимание. Он видел сходство между рыцарским турниром и политикой, где сражение происходило в словесной форме, а выигравшего публика награждала лавровым венком. Это был путь к успеху, пройденный его отцом, и Уинстон пошел этим путем: он начал искать возможность проявить себя в качестве оратора.

Не только жаждой приключений нужно объяснить тот факт, что свой первый отпуск, предоставленный ему в 1895 году, Уинстон решил провести на Кубе куда был направлен испанский маршал Мартинец Кампо с войсками, чтобы подавить национально-освободительное движение местного населения против испанского гнета, принявшее к этому времени характер партизанской войны. Получив отпуск на пять месяцев Уинстон со своим товарищем лейтенантом Барнсом спешил понюхать пороху на Кубе. Однако, для того чтобы наблюдать за военными операциями, нужно было разрешение испанского правительства. Лейтенант Уинстон Черчилль пишет английскому послу в Мадриде, бывшему другу своего отца, и посол получает для него необходимое разрешение. Разумеется, если бы речь шла не о сыне Рандольфа Черчилля и внуке герцога Мальборо, посол ее величества, безусловно, не стал бы заниматься этим вопросом и молодой гусар никогда бы не получил разрешения для поездки на кубинский фронт.

Для Уичстона деньги всегда играли важную роль. Он начал делать себе состояние раньше, чем всерьез взялся за политическую карьеру. И в том и в другом случае он стремился идти по стопам своего отца. Направляясь на Кубу, он предложил газете "Дейли грэфик" свои услуги в качестве ее военного корреспондента. Восстание на Кубе не вызывало большого интереса у английской публики, однако предложение Уинстона было принято. Ему назначили гонорар в 5 ф. ст. за статью. Если эту сумму сравнить с тем, что Черчилль получал в дальнейшем, то она покажется мизерной, но она была ничуть не ниже гонорара, который обычно получали даже весьма опытные журналисты. Уинстон же до тех пор не опубликовал ни одной строчки, и было совершенно неизвестно, сможет ли он дать интересные материалы. Почему же все-таки газета заключила соглашение с молодым, неопытным в журналистике гусаром? "Совершенно определенно, - пишет Мендельсон, - что его имя и связи его матери в обществе дали ему с самого начала значительные преимущества по сравнению с его коллегами по Флит-стрит.

Черчилль и Барнс в ноябре 1895 г. добрались пароходом до Нью-Йорка, а оттуда прибыли в Гавану. Испанские власти встретили их весьма любезно. Оба лейтенанта провели три дня вместе с маршевой колонной испанцев в кубинских джунглях. Крупных военных действий колонна не вела, но под небольшой обстрел молодые гусары попали. Понюхав, хотя и немного, пороху, Черчилль и Барнс отплыли в Англию. Уинстон успел с 13 декабря 1895 по 13 января 1896 г. направить в "Дейли грэфик" пять корреспонденции, которые и были опубликованы.

Первая военно-журналистская вылазка Уинстона закончилась в общем успешно. Он даже получил за нее испанскую медаль. На Кубе Уинстон пристрастился к сигарам и перенял у испанцев привычку отдыхать в постели среди дня. Вернувшись в Англию после поездки на Кубу, он узнает о том, что его полк переводится в Хаунслоу, в тот пункт, с которого перевозки в Индию шли уже морским путем. Перспектива провести целых девять дет в каком-нибудь гарнизонном городе субконтинента подействовала на Черчилля как холодный душ: девять лет в отрыве от центров политической власти, от салонов и великосветского общества, представители которого, невзирая на. их партийные симпатии были связаны друг с другом родственными узами, от того общества, которое в течение многих поколений руководило страной и государством не только из Вестминстера или Уайтхолла, но также из своих городских домов и поместий; быть в течение девяти лет удаленным от сильных мира сего, двери домов которых были открыты для него, оказаться вдали от людей, дружба с которыми могла оказаться полезной в его дальнейших целях, - он не мог представить себе ничего худшего. И молодой человек 22 лет начинает отчаянную борьбу против такого поворота в его судьбе. Но, даже используя всевозможные средства, Черчиллю не удалось избежать этой "бессмысленной и бесполезной ссылки". К 11 сентября 1896 года 4-й гусарский полк был полностью готов к отправке в Индию морским путем, причем именно к этому сроку лорд Солсбери начинает первые приготовления к какому-то таинственному мероприятию в Египте и Южной Африке.

Прибытие в Бомбей было омрачено неприятным происшествием: во время высадки Черчилль при неудачном движении вывихнул плечевой сустав - последствия вывиха давали о себе знать в течение всей его последующей жизни. Офицеры, проходившие службу в гарнизонном городке Бангалор, жили комфортно: каждый имел в своем распоряжении несколько человек обслуживающего персонала; можно было жить беззаботно, занимаясь в свободное время игрой в поло, в которой Черчилль преуспевает, несмотря на свою физическую травму. Но англо-индийское общество, в котором ему приходится вращаться, кажется неинтересным и не привлекает его. Ему удается не поддаваться монотонности и скуке: он занимается литературным самообразованием, углублением знаний политической и парламентской истории Англии - всем тем, что ему понадобится в его дальнейшей политической жизни. Его путеводной звездой и наставником по-прежнему является отец. Черчилль изучает его речи, частично заучивает их, старается критически увидеть современные политические проблемы, сопоставляя их с теми, что отражены в парламентских отчетах двух последних десятилетий. Ценную помощь оказывают в этом ежегодные издания "Эньюел реджистэ", содержащие хронику политических событий, которые ему в большом количестве вместе с другой литературой присылает мать. Он начинает читать тех авторов, которых особенно ценил отец - Гиббона и Маколея, языковые особенности которых проявятся потом в его устной и письменной речи. Он читает Платона, Аристотеля, Шопенгауэра, Мальтуса, интересуется учением Дарвина, которое производит на него глубокое впечатление. От Гиббона он позаимствует религиозный скепсис, прохладное отношение к христианству; антирелигиозные настроения, которые возникли у него сначала, сменились затем индифферентностью. Может быть, именно эта черта отразилась позднее на стремлении Черчилля к образованию: для него имеет значение не обоснование истины в последней инстанции, не стремление к новым знаниям, не теоретическое углубление прочитанного и не критический анализ. Решающим критерием чтения в большей степени является полезность знаний, их применимость к собственной политической карьере; его потребность в образовании является не более глубокой, чем высказанное им когда-то желание следовать путем тех, кто научился использовать свои знания и ораторское мастерство как оружие в политической борьбе. Теперь он понял, что именно этого умения у него было недостаточно. Это стало ему особенно ясно, когда он встречался с друзьями отца, сумевшими добиться успеха, такими как Асквит, Бальфур, Чемберлен и Ротшильд. Поэтому он решил теперь восполнить упущенное, прилагая большие усилия: по его признанию, он старался "вколотить знания в наковальню своей памяти и сделать из них арсенал действующего оружия". В марте 1897 года Черчилль писал своей матери из Бангалора: "Фактический материал из "Annual Reqister" вооружил меня наподобие тому, как острый меч вооружил воина. Маколей, Гиббон, Платон и другие должны укрепить мои мышцы, чтобы я мог эффективно использовать этот меч". Так, уже на раннем этапе своей деятельности он понимал, какое действие может произвести на широкую публику ораторское искусство - оригинальное выражение, удачное сравнение, особенно выразительная метафора, едкое замечание. Осознанно, с огромным прилежанием и страстью Черчилль стал работать над тем, чтобы использовать колоссальное богатство английского языка, расширяя собственный словарный запас новыми выразительными оборотами и словами, собирая остроумные выражения. Слово и дело овладели, как он сам откровенно признал, ходом его мыслей.

Ранняя политическая деятельность

Всю жизнь Черчилль придерживался убеждения, что историю делают выдающиеся личности, герои. Из этой предпосылки он исходил и в политике, и при написании своих многочисленных книг. Себя он считал предназначенным судьбой играть именно такую выдающуюся роль. Этим убеждением отмечены его первые шаги в парламенте. Он был абсолютно уверен, что его призвание - править английским народом. Кроме Черчилля в то время в английском парламенте уже подвизался другой крупный карьерист и демагог - Дэвид Ллойд Джордж. Один из биографов Черчилля пишет, что если бы в то время Черчилля и Ллойд Джорджа спросили, зачем они пошли в парламент, то, если бы они были искренними, они должны были бы ответить: "Чтобы стать министрами". А зачем стать министрами? Оба с уверенностью могли бы сказать: "Для того чтобы стать премьер-министром". А зачем? Черчилль на этот вопрос ответил бы: "Для того чтобы быть премьер-министром". Быть премьер-министром означало обладать огромной властью в стране.

Но в 1901 г. до этого было еще очень и очень далеко. Пока Черчиллю предстояло сделать первый официальный шаг в парламенте, являющийся своеобразным крещением нового члена палаты общин. Ему предстояло произнести свою первую речь, так называемую мейден спич. Черчилль был с детства очень болтлив. Будучи молодым человеком, он слишком много говорил за столом, когда его приглашали в общество, и вызывал улыбки хозяев и гостей как своим многословием, так и безапелляционностью суждений по вопросам, в которых он далеко не всегда разбирался. Однако светский разговор за столом - одно, а первая речь в парламенте - совершенно другое. Она производит первое впечатление о начинающем политике. Здесь весьма важны и форма изложения, и дикция, и, главное, содержание.

Выступление Уинстона в первой же речи против политики своей собственной партии было не просто смелостью молодого депутата. Это была дерзость, в данном случае явно рассчитанная дерзость. Уинстон тем самым как бы заявил, что он пойдет по стопам своего отца Рандольфа. А тактика его отца, как известно, состояла в том, чтобы бешеными нападками на лидеров собственной же партии заставить их откупиться от него, дав ему крупный пост в руководстве партией и правительстве.

Людям, недостаточно знакомым с традициями английского парламента и политическими нравами Англии, может показаться удивительным, почему Рандольф и Уинстон Черчилли так быстро выдвинулись и приобрели видную роль в парламенте. Они были, бесспорно, способными людьми, наделенными большой энергией, особенно это относится к Уинстону. Конечно, в английском парламенте были и другие люди с крупными способностями государственных деятелей. Но было бы совершенно неправильным предполагать, что весь парламент или его большинство состояли из таких людей. В этом случае Рандольф и Уинстон, несмотря на свои способности и предприимчивость, могли бы ничего не добиться. Уинстон не только усвоил тактику своего отца в парламенте, но в значительной степени заимствовал и его лозунги. Он атаковал лидеров собственной партии с "левых" позиций. Разумеется, никаким "левым" он не был. В свое время Стивене справедливо предположил, что, имея реакционные убеждения, Уинстон будет добиваться своих целей "демократическими методами", т. е. демагогически выступать якобы в интересах широких народных масс. Первое выступление Черчилля в палате общин по вопросу об англо-бурской войне было построено по этому принципу.

С этих позиций Уинстон атаковал вскоре проект реорганизации английской армии, предложенный правительством. Военный министр Бродрик, исходя из опыта англо-бурской войны, внес в парламент от имени правительства законопроект, предусматривающий создание шести армейских корпусов, из которых три должны были находиться в состоянии полной готовности, с тем чтобы их можно было в любой момент отправить за пределы Англии. "Мы стали военной нацией, - заявил министр, - и мы должны попытаться в дальнейшем остаться таковой". Молодой парламентарий выступил категорически против увеличения расходов на армию, предусмотренных планом Бродрика. Он дал понять, что экономия на расходах на армию должна быть обращена на улучшение положения трудящихся. Отметив, что Бродрик требует увеличения этих расходов в 2 раза, Черчилль лицемерно восклицал: "Неужели в стране исчезла нищета?". Уинстон ссылался на то, что его отец в свое врем также выступал против увеличения расходов на армию.

Выступление Уинстона Черчилля против реформы армии с позиций защиты интересов народа было чистейшим лицемерием. Более того, оно было глубоко противоречиво. Уже в то время Черчилль был агрессивным империалистом. Он считал, что долгом Англии является подчинение и порабощение других народов, расширение и укрепление колониальной империи. Во имя этого он участвовал в военных действиях на северо-западной границе Индии, в Судане, в Южной Африке. Предложение правительства о создании более мощной армии диктовалось также империалистическими соображениями. Следовательно, выступления Черчилля против этих предложений были совершенно лишены логики, если, разумеется, не принимать в расчет своеобразную логику карьеризма. Бродрик весьма удачно ему ответил: "Черчилль пришел в палату общин для того, чтобы проповедовать империализм, но он не готов нести бремя расходов, налагаемых проведением империалистической политики... Это наследственное желание вести дешевую империалистическую политику". Уинстон не смог ничего вразумительного ответить на это замечание. Выступления Уинстона против реформы армии лишний раз показали, что он принял политическую тактику и стратегию отца. Условия не позволяли ему создать по примеру отца собственную партию внутри консервативной партии. Но все же Уинстону удалось собрать вокруг себя группу единомышленников, состоящих из подобных ему беспринципных молодых честолюбцев. Одним из видных членов этой группы был лорд Хью Сесиль, младший сын премьер-министра. От его имени пошло название этой группы "Хьюлиганс". Вскоре название трансформировалось, и сам Черчилль в автобиографии называет членов группы просто "хулиганы". К завоеванию подобной репутации участники группы упорно стремились.

15 мая 1903 г. Чемберлен выступил в своем избирательном округе в Бирмингаме с речью, получившей огромный резонанс в английской политической жизни. В это время Англия придерживалась свободы торговли, т. е. принципа, предусматривавшего невмешательство государства в экономическую жизнь страны, в свободную игру экономических сил. Этот принцип разделяли и консерваторы, и либералы. В период монопольного положения Англии в мировой экономике принцип фритреда был созвучен эпохе, отвечал существующим условиям и принес английскому капитализму большие выгоды. С утратой же Англией монопольного положения на мировых рынках и в области промышленности, с крайним обострением конкуренции с ее империалистическими противниками фритред уже перестал отвечать складывавшимся в мире новым условиям. Это понял Чемберлен, поняли и многие другие.

Конкуренты Англии, и прежде всего Германия и США, ограждали свой внутренний рынок и промышленность мощной стеной таможенных тарифов. Чемберлен предложил по их примеру создать таможенный союз, в который входили бы Англия и ее владения. Предлагалось оградить страны Британской империи от проникновения товаров третьих стран таможенными тарифами, производимые же внутри Британской империи товары должны были пользоваться предпочтительными тарифными льготами - преференциями. Чемберлен утверждал, что эта система даст возможность английской экономике достичь нового, невиданного ранее расцвета.

Чемберлен не очень решительно продвигал свой проект, защищавший таможенные правила в торговле, он выступил как сторонник принципа свободной торговли, ограничивавшего действия кабинета Бальфура. Этот принцип в условиях Англии того времени был очень актуальным, так как свободная торговля помогла бы накормить широкие массы народа. В дальнейшем принцип свободной торговли вывел Англию в ряды самых развитых экономических держав мира. Вполне возможно, что Черчилль стал бы в ряды активных защитников этого принципа, если бы увидел, что проведение его в жизнь встречает противодействие. К этому же времени относится, вероятно, полный отход Черчилля от консерваторов. Он хорошо понимал несостоятельность консервативной партии и ее правящей верхушки, находившейся у власти более двадцати лет. В узком кругу он не скрывал, что консервативная партия не оправдала его ожиданий и что он постарается сделать из этого соответствующие выводы. Вскоре после этого, в мае 1904 года, он совершает переход к либералам, которые ответили на такое восстание против "старого порядка" сразу же в декабре 1905 года, предложив Черчиллю должность парламентского статс-секретаря в министерстве колоний. Состоявшиеся месяц спустя парламентские выборы принесли либеральной партии убедительную победу, а ее теперь уже либеральному кандидату Уинстону Черчиллю - место в парламенте от северо-западного округа Манчестера. В парламентской борьбе Черчилль выступал за ослабление законов, запрещавших въезд в Англию; таким образом он встал на защиту пострадавших от преследований восточно-европейских беженцев. Для многих деятелей либерального Олимпа этот факт стал надежным свидетельством его преданности идеалам усыновившей его партии. В действительности же этой позицией Черчилль подтверждал свои политические симпатии и заключал необходимые ему связи, которые должны были позднее сыграть свою положительную роль. С понятием же "демократический торизм" молодой Черчилль связывал нечто большее, чем политика партии: для него это понятие означало будущее английской демократии. Он считал себя наследником этой демократии; партиям же - как консервативной, так и либеральной - он отводил лишь вспомогательную роль. Если бы речь шла о его мнении - а Черчилль всю свою жизнь продолжал придерживаться этой точки зрения, - то он считал бы нецелесообразным и даже опасным правление одной из двух партий; он считал, что руководство страной должно осуществляться широким представительским движением. Эта "Centre Party" ("Центристская партия"), которая состояла бы из либералов и консерваторов!

В 1911 году Черчилль организует "Другой клуб" ("Other Club"), названный им центром, собравшим вокруг себя независимые умы, которым было под силу подняться над узкими партийными рамками. Это объединение было полной противоположностью консервативному клубу Карлтона, членом которого Черчилль оставаться не мог. Интересно, что в то же самое время, когда консервативная партия объявляет Черчилля "вне закона", он встречает двоих людей, ставших его близкими друзьями на долгие годы: один из них был ультраконсервативный депутат парламента Ф.Э. Смит (ставший позднее лордом Биркенхедом), другой - канадец Макс Эйткин (позднее - лорд Бивербрук). Возможно, что этих людей объединял их взаимный интерес ко всему необычному, близость политических взглядов, в конце концов, приятное сознание, что можно быть другом неординарной личности, считавшейся всеми неким enfant terrible ("ужасный ребенок").

Когда началась кампания за показательное решение южноафриканского конфликта, консерватор Лорд Элгин должен был уступить свое место статс-секретарю Черчиллю, который стал заместителем министра колоний. В новой должности Черчилль, сразу почувствовал себя уверенно. Перед ним стояли задачи, которые он должен был решить исходя из принципа абсолютного превосходства: обеспечить британское господство в Африке, сделать своевременные уступки, проявить благосклонность и понимание в вопросах самоуправления побежденных буров, примирить их с судьбой и сделать их верными союзниками британской короны. Все это полностью соответствовало его собственным представлениям по этому вопросу, одновременно это была "просвещенная" либеральная политика. Тот факт, что лидеры бурской оппозиции Бота и Сматс стали личными друзьями Черчилля и в 1914 году, когда началась первая мировая война, обеспечили участие бурского народа на стороне Англии, подтвердил правильность политики, направленной на примирение с бурами; нужно отметить, что Черчилль был далеко не единственным, разделявшим эту точку зрения; он не поддерживал как "имперскую" линию, так и идею содружества "белых" государств.

В сущности, Черчилль рассматривал все мировое пространство как основу, на которой можно строить британское могущество, ему всегда была чуждой идея общности народов. Несмотря на его склонность к путешествиям, он очень редко покидал в эти годы Англию: один раз это была командировка в Южную Африку, в другой раз он ненадолго приехал в Канаду; он ни разу не побывал ни в одной из стран, входивших до второй мировой войны в Британскую империю.

После преобразований, происшедших в апреле 1908 года в правительстве, 34-летний Черчилль становится - в соответствии с его желанием - министром торговли, а одновременно и членом правительства, имевшим вполне реальную власть. По существовавшему до 1918 года положению о выборах каждый из вновь назначенных министров должен был пройти процедуру голосования. На этот раз Черчилль в Манчестере терпит поражение, но спустя 14 дней, несмотря на бурные сцены с участием воинствующих поборниц избирательных прав - суффражисток, - сделавших его центром своих нападок, одерживает победу в шотландском городе Данди. Непосредственный контакт с новым кругом избирателей приводит его к знакомству с Клементиной Хозьер, представительницей знатного и богатого семейства, проживавшего в этом городе. В сентябре 1908 года эта молодая женщина (ей было тогда 23 года) становится женой Черчилля. Ее нельзя было назвать первой большой любовью Черчилля, но это был исключительно счастливый брак. Можно верить утверждению Черчилля, что эта женщина, имевшая как внешние, так и внутренние достоинства, внесла в его жизнь спокойствие, умиротворенность и смогла стать верной спутницей всей его жизни.

Почти в течение двух лет - с апреля 1908 до февраля 1910 года - Черчилль в качестве министра экономики находится в центре реформаторского движения, проходившего с определенными трудностями, так как первые шаги либералов вызвали разочарование в обществе. На фоне всей реформаторской политики, носившей название "New Liberalism" ("Новый либерализм"), отчетливо выступает яркая личность Дэвида Ллойд Джорджа, который становится наставником Черчилля в части проведения реформаторской политики. Этих людей связали длительные дружеские отношения и тесное сотрудничество. То, что восхищало более молодого Черчилля в "Уэльском чародее", как называли Ллойд Джорджа, было не только его умение манипулировать политическими идеями, не только его одаренность и огромная личная энергия, но в первую очередь его талант оратора, благодаря которому он мог, как говорили, "уговорить птицу слететь к нему с дерева". В этом партнерстве Черчилль охотно выполнял второстепенную роль, опровергнув тем самым распространенные о нем слухи как об опытном проводнике, но не архитекторе социальных реформ. В действительности об этом не могло быть и речи. Вся предварительная подготовка этих реформ осуществлялась "радикалами" - супругами Сиднеем и Беатрисой Вебб, У.Х. Бевериджем, К.Ф.Г. Мастерманом, создавшими для этого все интеллектуальные предпосылки. Несомненной заслугой Черчилля была его исключительная энергия, огромная увлеченность этой идеей и практический подход, которые он внес в законопроект Ллойд Джорджа. Но, несмотря на его готовность воспринять идеи "фабианцев", ему остались чуждыми их идеологические установки на социальную воспитательную работу на "постепенном пути к социализму". Самым привлекательным во всех отношениях образцом для него было созданное Бисмарком социальное законодательство; по его мнению, Англии была необходима солидная доза патриархального "бисмаркианства", и хотя он предоставлял себя в распоряжение Ллойд Джорджа и супругов Вебб, то только потому, что в этих реформах, направленных на сохранение, а не на изменение существующего общественного устройства, он видел частичное осуществление демократии тори. В то же время социал-реформаторский "радикализм" был для него новым захватывающим приключением, в которое он готов был устремиться с характерным для него темпераментом; он видел в нем благоприятную возможность проявить себя защитником интересов народа и выступать от имени тех, кто "имеет право на достойную жизнь".

Социально-реформаторская деятельность Черчилля достигла своего апогея в 1909 году в борьбе за "Народный бюджет" Ллойд Джорджа. Высокие налоги на землю, а также большие финансовые обязательства, налагаемые на землевладельцев, должны были служить идее реформирования закона о социальной защите. Но осуществление этих идей натолкнулось на ожесточенное сопротивление консерваторов и верхней палаты парламента, лишение которой права вето привело к открытому конфликту. В борьбе за урезание политических прав палаты лордов Черчилль, занявший после январских выборов 1910 года пост министра внутренних дел, развивает поистине революционную деятельность, в радикализме с ним трудно было сравниться. "Пришло время, - заявляет он 15 февраля 1910 год а кабинету, - полностью упразднить верхнюю палату". Нет ничего удивительного в том, что возмущение консерваторов было направлено главным образом на Черчилля, "предателя собственного класса", которому оказалась недостаточно просторной парламентская арена и который в качестве президента вновь образованной "Бюджетной лиги" способствовал перемещению агитационной кампании на улицы. Борьба между консерваторами и либералами заканчивается в 1911 году принятием парламентом закона, по которому палата лордов лишалась абсолютного права на наложение вето. В этом же году реформаторская деятельность была в основном завершена после утверждения закона о праве на социальное обеспечение в случае болезни или безработицы. Перед общественностью встали другие проблемы.

В эти годы Англия знакомится с молодым министром внутренних дел мистером Черчиллем с совершенно неизвестной для нее стороны. Он явно озадачил своих "радикальных", т. е. леволиберальных партийных соратников, отошедших от него после отданного им приказа о подавлении забастовки горняков Южного Уэльса с помощью полиции и военных. Несмотря на всю осторожность, проявленную им в этой акции, он в течение долгих лет оставался в положении человека, которому был брошен упрек в причастности и убийству двух бастующих рабочих. Внутри самого рабочего движения его имя стали прочно связывать с трагическим происшествием, получившим название по месту, в котором произошла трагедия, - Тонипанди. Затем всеобщее недовольство получило новое подкрепление, когда в январе 1911 года министр внутренних дел превратил простой криминальный случай в государственную акцию, санкционировав совместные действия полиции, пожарных, Шотландской гвардии - вплоть до легкой артиллерии для ликвидации конфликта местного значения, вызванного двумя анархистами, которые забаррикадировались в одном из домов на Сидней-стрит в восточной части Лондона.

Создавалось впечатление, что Черчилль руководствовался в этих случаях стремлением только к собственной славе. Это мнение подтвердилось спустя несколько месяцев, когда он отдает приказ о подавлении бастующих железнодорожников отрядом, состоящим из более чем 50 000 тяжеловооруженных солдат и, явно превышая свои полномочия, предоставляет им свободу действий. У сильного левого либерального партийного крыла, а также и у лейбористов, на поддержку которых кабинет рассчитывал с 1910 года, воодушевление, испытанное ими ранее, понемногу стало сменяться отрезвлением, принявшим теперь такие масштабы, что Асквит не упустил возможность назначить Черчилля на другую должность, и в октябре 1911 года тот становится морским министром.

До этого времени молодого государственного деятеля интересовали исключительно вопросы внутренней политики; военные и внешнеполитические проблемы касались его только с одной стороны - если они мешали проведению политики реформ. Саврола также критически относился к военным; в Лаурании войны проводились всегда с одной целью - они должны были отвлечь внимание народа от внутренних трудностей. Подобные доводы приводил молодой парламентарий и в Вестминстере, исходя из политики фискальной экономичности, в дискуссии по поводу военных расходов, предложенных мистером Бродриком; в апреле 1908 года Черчилль очень бурно отреагировал на предложение военного министра лорда Холдейна, выступившего с инициативой организовать на континенте экспедиционный военный корпус; Черчилль высказал свое отрицательное мнение в меморандуме на 14 страницах, смысл которого сводился к тому, что "ни одна нация не решится на такое опасное и провоцирующее мероприятие". К неудовольствию консерваторов и либералов, настроенных проимпериалистически, Черчилль дважды - в 1906 и 1909 годах - по приглашению кайзера Вильгельма II представлял Англию на военных маневрах в Германии в качестве именитого гостя. Позднее Черчилль не присоединился к общему осуждению Гогенцоллернов, не заметил в международной обстановке ничего, что подтверждало бы распространенное повсюду мнение о существовании "немецкой опасности". "Германия, - писал он в 1908 году в разгар яростных споров вокруг политики реформ, обращаясь к Асквиту, - готова не только к войне, но и к миру. Мы же не готовы ни к чему, кроме как к распрям в парламенте". Будучи еще министром торговли и занимаясь проектами социальных реформ, он отклонил предложенное морским министром МакКенной довооружение морского флота и его доклад, содержавший "пугающие данные" о возрастающих темпах строительства в Германии. 17 июля 1905 года он заявил в Эдинбурге, что "между Великобританией и Германией ни в чем нет противоречий. Между ними нет предмета спора ни в чем; не существует также пространства, которое стало бы предметом спора между нами".

Есть доля иронии в том, что эти высказывания Черчилля вызвали не только жесточайшую критику со стороны консерваторов, но и после окончания первой мировой войны использовались британскими антисемитами. В действительности в обеих странах была определенная часть постоянно проживающего еврейского населения, что, без сомнения, способствовало установлению более тесных связей между обеими странами. Положительное отношение Черчилля к Германии этого периода также во многом объяснялось наличием в этой стране его еврейских друзей и близких знакомых, среди которых нужно прежде всего назвать сэра Эрнеста Кассела, друга Баллина. На такое независимое от общей линии мнение Черчилля могло повлиять как его сотрудничество с Ллойд Джорджем, так и с левыми либералами-реформаторами, которые видели в Германии времен кайзера Вильгельма много положительных, достойных подражания моментов. Осуждаемый многими зарождающийся германский империализм, который, несмотря ни на что, связывался в сознании Черчилля с привлекавшим его понятием ответных военных действий, не вызывал у него такого отрицания и осуждения, как у других просвещенных умов. Во всяком случае, в первые восемь-девять лет его политической деятельности он был убежден в необходимости и полезности добрососедских отношений с Германией, хотя Франция того времени в большей степени заслуживала симпатию и восхищение.

С 1911 года его ориентация неожиданно изменилась. После агадирского кризиса Англия впервые за долгое время ощутила близость угрозы войны; тогда сам Ллойд Джордж, уважаемый наставник Черчилля, направил Германии из резиденции лондонского лорд-мэра 21 июля послание с выражением озабоченности, которое заставило Черчилля по-новому взглянуть на явно ухудшавшуюся ситуацию. Еще будучи министром внутренних дел, он неожиданно стал усиливать охрану военно-морских складов, которые могли быть доступны "немецким агентам", и в августе он представил кабинету записку, в которой излагал свою точку зрения на возможный ход немецко-французской войны, в возникновении которой он был почти уверен. Он был убежден, что Англия не должна оставить французов один на один с агрессором. Став в октябре этого же года морским министром, он получил новые полномочия и новое поле деятельности, на котором он чувствовал себя не столь уверенно. Его новое положение усложнялось собственным характером, который не позволял ему останавливаться на полпути, он привык подходить к любой поставленной перед ним задаче ответственно, отдавая ей все свои силы; по его собственному признанию, получив в свое распоряжение адмиралтейство, он "не мог думать ни о чем, кроме приближающейся войны". Если на предыдущем этапе, проводя социальные реформы, он находился под влиянием личности Ллойд Джорджа, на новой должности он сотрудничал с человеком, который не уступал ему в фанатической жажде деятельности, граничившей с манией одержимости в работе. Этим человеком был ушедший в 1910 году в отставку первый морской лорд, адмирал Фишер. Дружеские отношения этих людей были отмечены печатью их неординарных и эгоцентрических характеров, следствием чего стали бурные столкновения, которые вряд ли способствовали сохранению на долгое время отношений "учителя" (Фишера) и - значительно более молодого - "ученика" (Черчилля). Однако это партнерство - в 1914 году, сразу после начала первой мировой войны, Фишер был снова возвращен на службу - было исключительной удачей Англии этого периода. Сотрудничество этих деятелей все яснее проявляется в вопросе вооружения Англии на море, особенно после быстрого увеличения годовой квоты на строительство крупных военных кораблей, начавшееся после 1912 года. Германия была раздражена таким ходом событий, так как именно морской министр Черчилль совсем недавно выражал наибольшее понимание ее проблем. Создание флота и учреждение штаба морских сил явились результатом тех давно ожидаемых реформ, которые должны были привести Англию в состояние немедленной боевой готовности. В конце 1912 года по согласованию с Францией было достигнуто соглашение о распределении зон действия на Средиземном и Северном морях, что привело к большей концентрации британских вооруженных сил в войне против Германии.

Очень значительным, имевшим долгосрочное действие было решение Черчилля, предпринятое им в 1912-1913 годах, о переводе крупнотоннажных военных кораблей (дредноутов) с угольного на нефтяное топливо, что впервые привело Англию к целенаправленному увеличению капиталовложений в собственную нефтедобывающую промышленность; в 1914 году Черчилль заключил договор о поставках иранской нефти англо-иранской нефтяной компанией; таким образом были созданы перспективные ближневосточные связи, необходимые британской нефтедобывающей промышленности. Современным был его подход и в вопросе использования самолетов в военных целях. Сразу же после создания военно-воздушных сил (ВВС) Черчилль совместно с Королевской службой морской авиации создает морские ВВС, которые предназначались в первую очередь для целей морской разведки. Однако вся военно-морская стратегическая концепция Че

Ваше имя (*):
E-mail (*):
Website

Заголовок (*)
Ваш комментарий (*):
Я не робот...

Лучшие недели

Игорь Ларионов. Биография Посетило:25578

Прима-балерина Мариинского театра Посетило:13869

Чемпион по поеданию жгучего перца Посетило:18630