Хула и слава (начало)

Оно так заросло старыми тополями, что заслонило былую городскую окраину. Из-за тополиного пуха деревья собирались вырубить. И впрямь - окна неделями не открой, тополиные сугробы на крышах, глаза слезятся... Но стоило пролиться хорошему дождю, и про вырубку забывали. А я ждал, когда вернётся зной, тополиная метелица вновь наметёт в придорожных кюветах сугробы и их можно будет поджечь. Откуда в нас эта тяга к огню?

Лето с тополиными метелями случалось не каждый год, но случалось. В такие дни наступало безветрие, по утрам над сугробами клубился туман. Затем наступал великий миг! От одной мальчишеской спички в небо взмывало пламя и бежало к другому краю улочки. Оно было одновременно красным, голубым, оранжевым и всякий раз с грохотом опадало у трамвайной линии перед проспектом Королёва, где сверкал обелиск в честь Выхода Человека в Космос и белела мраморная фигура Циолковского. А рядом тянулась целая аллея с бюстами тех, кому довелось не раз видеть Землю из заоблачных высей.

С Королёвым всё ясно-понятно. Кое-что известно о Цандере, чьим именем названа соседняя улица. А почему моя названа именем Кондратюка? Кто он такой? Кое-кто говорил, что это, наверное, ещё не рассекреченный главный конструктор. Другие возражали: "Да это в честь солиста Большого театра". Тогда я ничего не узнал толком. Позже всё прояснилось и потрясает меня до сих пор.

Выше элеватора - луна

Первые сведения о Кондратюке оказались скудными и противоречивыми: осенью 41-го с ополчением Киевского района отправился в бои за Москву, по профессии инженер, служил рядовым в роте связи, от других бойцов отличался тем, что умудрялся каждое утро бриться, шинель носил прожжённую у костров, но берёг в чистоте белый маскировочный халат и ночами сливался в нём со снегами... Другие детали тоже наводили на мысль, что связист этот многоопытен, нюхал порох уже не раз. Особые подозрения вызвал, когда в штабе полка с ходу перевёл радиоперехват разговора двух командных пунктов германской дивизии.

Спецы из СМЕРШа затеяли проверку биографических данных. Выяснилось, что инженер Ю.В. Кондратюк проживал в Скатертном переулке и работал в конторе по ветродвигателям, в домовой книге записал, что является рядовым-необученным... Но всплыли и расхождения: в Петроградский политехнический институт никакой Кондратюк никогда не поступал, а почерк странного связиста совпал с прошением о принятии в институт совсем другого человека... Словом, запахло арестом. Однако после одного из боёв рота не досчиталась Кондратюка. Погиб? Попал раненым в плен? Или сам поднял руки? Концов не найти. Записали в пропавшие без вести и расследование прекратили.

"Дело Кондратюка" всплыло вновь через много лет после войны, когда его имя появилось в газетах в связи с нашим прорывом в космос. На этот раз уже другие спецслужбы выяснили, что никакой он не Кондратюк.

Его отец Игнатий Бенедиктович Шаргей относился к породе "вечных студентов", учился то в Киевском, то в Петербургском университетах. Мать тоже человек особенный - Людмила Львовна Шлиппенбах (да-да, в её предках тот самый "пылкий Шлиппенбах", который в Полтавской битве сдался Петру I, а потом верой и правдой служил ему всю жизнь), получила широкое образование, читала лекции по французской филологии и всемирной географии. Рос Саша Шаргей в Полтаве у бабушки - Екатерины Кирилловны Доценко.

Людмила Львовна привила сыну вкус к классическим языкам, музыке, литературе. Умерла она рано, но мальчик упорно занимался самообразованием дома и был отведён сразу в 3-й класс полтавской мужской гимназии.

Отец в Питере женился во второй раз, у Саши появилась сестрёнка Ниночка. Минут годы, и мачеха найдёт в Саше не просто пасынка, а близкого друга.

Лучшие дня

Гамбургский счет Ивана Поддубного Посетило:49481

Ренат Акчурин. Биография Посетило:24332

Максим Траньков. Биография Посетило:24101

Страна переживала роковые потрясения - Первая мировая война, а Саша Шаргей словно витал в облаках. 28 мая 1916 года с серебряной медалью закончил гимназию; экзамены в Политехнический проблемой для него не были. Однако не прошло и шести месяцев, как юного студента забрили в армию, умело вышколили в школе прапорщиков, облачили в живописную белую бурку, дали эполеты и кинжал и откомандировали на турецкий фронт. Турецкого фронта вскоре не стало, но реализовалась мечта большевиков: превратить империалистическую войну в войну гражданскую. Александр Шаргей оказался в Добровольческой армии Деникина; его назначили командиром пулемётного взвода. Судьба его как будто была предопределена: если останется жив - бежать ему после разгрома Белого движения в Константинополь, потом в Белград или Париж, работать швейцаром или таксистом... Нет, он дезертировал и укрылся у товарища в селе Малая Виска. Устроился работать на сахарный завод.

Отец умер, мачеха с Ниночкой перебрались в Киев; он помогал им. Однажды вместо условленного дня явился к своим на следующий. Объяснил: на станции задержали как беспаспортного, сопроводили в комендатуру. Выручили арестанта руки - не холёные офицерские, а все в мозолях, ссадинах и рубцах.

Выслушав невесёлый рассказ пасынка, Елена Петровна тяжело вздохнула и сказала:

- Сашенька, когда-нибудь война тебя догонит. Надо что-то делать. У меня идея - один из учителей в нашей школе недавно похоронил младшего брата, Юру Кондратюка. Что, если я попрошу его документы, они ведь больше никому не нужны?

Так Александр Шаргей превратился в Юрия Кондратюка. В Малую Виску возврат был невозможен - его знали Сашей.

Он решил уехать и раствориться, исчезнуть в пространстве страны.

На его след мне удалось напасть лишь случайно - на Кубани. Оказывается, он работал здесь в станице Крыловской элеваторным механиком. Кажется, симпатизировал дочери хозяйки квартиры, где жил, учил её играть в шахматы; рассказывал о Вселенной, а за окошком лежала ещё разбитая войной станица, от церкви ни крестов, ни звонницы не осталось, самой высокой точкой теперь стал новый элеватор, а ещё выше серебрилась Луна. На неё он смотрел подолгу и один раз весьма озадачил хозяев, сказав: "Когда-нибудь я буду там, на Луне".

Вот что писал он известному учёному Рынину:

"К тому времени мой научный и технический багаж состоял из незаконченного среднего образования, плюс несколько несистематических дополнений, сделанных самостоятельно в сторону высшей математики, физики и общетеоретических оснований со склонностью к изобретательству и самостоятельным исследованиям более, чем к детальному изучению уже найденного и открытого".

Его сжигала дерзкая идея добраться к центру планеты, чтобы обеспечить человечество тепловой энергией, навсегда избавить его от рутинного мышечного труда. Однако идею сверхглубокой шахты пришлось отложить из-за невозможности "провести соответствующую экспертизу и сделать реальные расчёты". Межпланетный полёт представлялся более реалистическим! Ему уже виделась постоянная линия сообщения между Землёй и Луной и далее. Для осуществления замысла потребуется ракета многократного действия.

Ещё в 1926 году он рассчитал первую и вторую "скорости улёта" (1500-2000 м/сек) ракеты, на свои средства издал в Новосибирске ставшую знаменитой книгу "Завоевание межпланетных пространств". Послал её Циолковскому и получил восторженный ответ.

Это был подлинный учебник практической космонавтики со всевозможными расчётами. Хотя, по мысли автора, проект был близок к осуществлению, книгу оттёрли в разряд научной фантастики.

После запуска первого искусственного спутника на протяжении долгих лет я пытался напечатать очерк о судьбе Ю.В. Кондратюка. Текст набирали, посылали на визу и получали обратно с резолюциями вроде: "Публикация данного материала лежит вне пределов нашей компетенции..." Опубликовать удалось лишь "отрывки из обрывков" - да и то через 20 лет, в 1977 году ("Известия", №169-170). В эмигрантском журнале "Грани" Марк Поповский разнёс очерк в пух и прах, нагородил небылиц, которые впоследствии повторила "Вечерняя Москва". Поползли слухи, что Ю. Кондратюк на фронте вообще не был, что он сдался в плен, работал у гитлеровцев.

Выглядело всё это как будто убедительно. Суть дела такова. В Пенемюнде, где на секретном заводе германский инженер Вернер фон Браун делал свои ракеты "Фау-1" и "Фау-2", громившие в конце войны Лондон, обнаружили половину тетради Кондратюка с формулами и расчётами по ракетной технике. Ту рукопись подобрал на поле боя немецкий солдат, принёс командиру. Вскоре она попала к специалистам, которые сделали запрос в лагеря военнопленных. И нашёлся не просто однофамилец, а полный тёзка - Юрий Васильевич Кондратюк. Чтобы вырваться из лагеря, он сказал, будто тетрадь принадлежит ему. Когда пленного привезли в Пенемюнде, выяснилось, что он никакого отношения к формулам иметь не может по причине низкого образования. Но сомнения оставались... Что же там всё-таки произошло? Откуда же половинка тетради?

Полёт Юрия Гагарина вызвал в США переполох. Соображения престижа требовали сделать нечто такое, что ошеломило бы весь мир. В мае 1961 года президент Кеннеди поставил перед нацией задачу высадить людей на Луну. Срок давался хотя не краткий, но весьма напряжённый - 1970 год. В технические детали Кеннеди не вдавался и вдаваться не мог в надежде на специалистов, от которых зависел успех грандиозного предприятия.

И заварилась каша. Учреждались и тут же упразднялись всевозможные комитеты и подкомитеты, комиссии и подкомиссии. Каждый из центров НАСА сражался за свой вариант высадки на Луну, который соответствовал его профилю.

Подробности этой борьбы я узнал из журнала "Лайф" (1969 г., март, № 10), где Дэвид Шеридан опубликовал статью "Как идея, которую никто не хотел признавать, превратилась в лунный модуль". Вся необычность замысла состояла в спуске на лунную поверхность модуля с основного блока, который оставался дежурить на окололунной орбите. Затем предполагался старт модуля с Луны, стыковка с основным блоком на орбите и возвращение домой.

Напоминаю, что создатель германского "оружия возмездия" фон Браун к тому времени был в США главным авторитетом НАСА. Так вот: работай он когда-нибудь с Кондратюком или же просто знай его труды, Браун взялся бы именно за этот вариант. Однако он безапелляционно заключил: "Не годится". Выходит, никакого содружества между фронтовым связистом и германским ракетчиком не было.

Поборником "модуля" в НАСА стал Джон Хуболт. Он обивал пороги всех комитетов НАСА. Тщетно! Осенью 1961 года Джон Хуболт написал отчаянное письмо заместителю директора НАСА Роберту Сименсу: "Дайте нам разрешение - и мы доставим людей на Луну в очень короткий срок".

Сименсу понравилось письмо, он передал его своим помощникам в Вашингтонской штаб-квартире НАСА. И все те, кто не хотел прежде даже слушать Хуболта, стали теперь его союзниками.

Читая это, невольно задаёшься вопросом: чем вызван этот поворот? Неужели дело только в резком письме Хуболта?

Потом в печать просочились вот какие сведения: решить проблему помогла русская книга Юрия Кондратюка. Американский учёный, доктор Лоу, рассказал: "Мы разыскали маленькую, неприметную книжечку, изданную в России сразу после революции. Автор её Юрий Кондратюк обосновал и рассчитал энергетическую выгодность посадки на Луну по схеме "полёт на орбиту Луны - старт на Луну с орбиты - возвращение на орбиту и стыковка с основным кораблём - полёт на Землю".

Возможно, Хуболт самостоятельно пришёл к такому решению. Бывает. Во всяком случае "Лайф" заканчивает очерк о Джоне Хуболте таким абзацем: "Когда он наблюдал старт "Аполлона-9", на борту которого отправлялось его детище - лунный модуль, Хуболт думал о другом инженере, мечты которого разбились о скептиков. Хуболт недавно прочитал историю Юрия Кондратюка, русского механика-самоучки, который полвека назад рассчитал, что метод стыковки на лунной орбите является наилучшим методом решения проблемы высадки на Луну. Советское правительство пренебрегло им... "Боже мой! Он прошёл через всё то же, что и я, - сказал Хуболт".

Теперь о половинке загадочной тетради с ракетными формулами, найденной немцами на поле боя. Для чего Кондратюку нужно было оставлять на снегу такую метку? Чтобы сдаться потом в плен, показать другую половину тетради, соединить их и предъявить врагу, что перед ним тот учёный, который нужен для создания "оружия возмездия"? Но половинки интригующих записок, разорванных пополам денежных купюр для обострения сюжета складывают только в плохих детективах. А Кондратюку не стоило бы особого труда уйти к немцам с целой тетрадью и объяснить, кто он таков.

Зимой 41-го никто не знал ни о Вернере фон Брауне, ни о его самолётах-снарядах, ни о подземном заводе в Пенемюнде, где они делались. Логичнее предположить: те листки были или черновыми расчётами, которые связист за ненадобностью просто-напросто выбросил, или тем, что осталось от него после взрыва снаряда, разорвавшегося рядом, а то и прямого попадания, разнёсшего связиста в клочья. Других версий у меня нет.

Я пишу о Юрии Кондратюке не только для того, чтобы добавить штрихи к портрету великого человека. Нет. Пишу потому, что Кондратюк нам был нужен вчера, нужен сегодня и ещё нужнее будет завтра.

Продолжение следует.

Лучшие недели

Пааво Нурми : 'Летучий финн' Посетило:14515

Президент Российской Федерации Посетило:59963

Ренат Акчурин. Биография Посетило:24332