"Улучшайте меня!"

Года четыре назад произошло одно событие - в общем-то, незначительное, но, как мне кажется, довольно забавное. Александр Александр Калягин, гастролировавший тогда в Израиле, приехал в аэропорт Бен-Гурион кого-то встречать. Спохватившись в последнюю минуту, он заметался по залу ожидания в поисках цветочного ларька. Тут-то к нему и подошел высокий молодой человек в очках. И не просто подошел, но и осведомился: "Александр Александрович, есть проблемы?". "Ой, - обрадовался Калягин, - вы говорите по-русски? Помогите мне, пожалуйста, разыскать цветы". Цветы купили, немного поговорили на тему: "у вас-у нас" - и разошлись.

К окончанию этой истории мы, полагаю, еще вернемся, а пока я вот уже сорок минут сижу в холле гостиницы, ожидая встречи с Калягиным. Психую, конечно, хотя он и предупредил, что может опоздать... Наконец появляется, извиняется; приглашает меня подняться в номер, в лифте успевает дать автограф какой-то паре. Выходим на просторный балкон с видом на море, погода чудесная; на столике - фрукты, сок... Вода для кофе закипела и жизнь уже представляется почти прекрасной...

- Александр Александрович...

- У вас, я слышал, отчества не приняты.

- Саша, на днях по телевизиру повторно показали бенефис Зиновия Ефимовича Гердта - тот самый, последний. В своем выступлении Жванецкий заметил: "Про актера не скажешь: "какой умный!", - пока ему не напишешь. Ваши комментарии.

- Я очень люблю Мишу Жванецкого, но, ему, наверное, просто не повезло с актерами... Он высказал собственный взгляд, это его точка зрения - чего уж тут комментировать... Впрочем, актерский, режиссирский и педагогический опыт дает мне право утверждать, что актеру - в силу самой специфики нашей профессии - меньше всего следует впадать в философские рассуждения. Ей-Богу, не должны мы теоретизировать. Кино, театр, литературу, явления жизни нам очень желательно пропускать через другой канал - эмоциональный. Ясно же, что актер не теоретик, а практик, вот он и должен выходить на сцену и именно эмоционально доносить до зрителя все, что было написано драматургом и поставлено режиссером. Для того, чтобы сыграть Гамлета (я намеренно беру вершину), вовсе не обязательно глубокомысленно рассуждать о смысле бытия. Достаточно хотя бы однажды себя почувствовать принцем датским - и сыграть это... Миша Жванецкий, конечно, остроумный человек и умный, но актер - это другое. Хотя, чего уж, и я сам считаю нашего брата не слишком умным.

- Ну вот: начали с гневной отповеди Жванецкому - и в итоге с ним согласились.

- Выходит так... Видите, как хорошо, что он произнес эту фразу именно на юбилее Гердта, тем самым подчеркнув, что Зиновий Ефимович - великое исключение из правил.

Лучшие дня

Георгий Ярцев. Биография Посетило:11258

Михаил Трухин. Биография Посетило:8672

Веселый герой с печальным взглядом Посетило:6680

- Умный актер - все-таки, исключение?

- В данном случае речь идет не о простом исключении, а о великом. Что касается умных актеров... Не хочу сказать, будто наш брат - совсем уже тупой, Боже упаси! Естественно, в нашей профессии, как и в любой другой, встречаются люди и с узким, и с широким кругозором. Но вообще, кстати, глубое заблуждение считать, что актер должен быть умным.

- Каким же он должен быть?

- Мудрым. Совсем как женщина: ей быть умной, наверное, не помешает, но это вовсе не обязательно. В рассказе "Семь жен Рауля Синей Бороды" Антон Павлович Чехов дал целую классификацию женщин, в том числе, писал и об умной, с языка которой так и сыпались "спиритуализм", "позитивизм", "материализм"... Да нет, женщина должна быть не умной, а мудрой.

- В чем же, по-вашему, заключается мудрость?

- В накапливании опыта. Когда я встречаю такую женщину - прихожу в полный восторг. И, честное слово, мне не интересно, сколько она книг прочитала - зачем женщину оценивать по какой-то искусственной шкале? И - не только женщину. Не важно же, сколько Эйнштейн книг прочитал, - главное, что был мудр. Вот и актер, думаю, должен быть не умным, а мудрым, а это вовсе не одно и то же. Зиновий Ефимович как раз был мудрым.

- И, все-таки, я не совсем понимаю...

- "Бросьте, Штирлиц, все вы понимаете!.." Вы ведь берете интервью у массы людей, части из которых я и в подметки не гожусь. Постоянно видите нас напротив себя и наверняка знаете: умный - не умный; мудрый - не мудрый... Это же сразу ясно - по тому, о чем он говорит, как складывает буковки, фразы... Вообще у меня к вам большая просьба: улучшайте меня в этом разговоре, ладно? Я люблю, когда меня делают лучше, красивее, умнее. И не улыбайтесь - я серьезно...

- Ой, Саша, лукавите: вас-то, как раз, "улучшать" и не нужно. В отличие от многих других... Если уж вы об этом заговорили, признаюсь по секрету: беседовала я недавно с одной, всем известной, дамой...

- ...и "сделали" ее умнее? Правильно: зачем же признаваться читателю, что ваша собеседница не блещет мудростью?..

- Ну, понятно: вы же настаиваете на том, что интервьюер должен приукрашивать собеседников.

- Во всяком случае, - собеседниц. Понимаете, в чем дело... Моя мама, Юлия Мироновна Зайдеман, родила меня поздно, в сорок лет: до меня был ребенок - умер... Воспитывали меня, в основном, женщины: мама, тетки... И через всю мою жизнь прошла непоколебимая уверенность: любая женщина, находящаяся рядом со мной, - мудрее меня, умнее, тактичнее, интеллигентнее.

- Хорошо говорите!

- Я действительно чувствую, что нам, мужикам, многого недостает. Иногда беседуешь с женщиной - и вдруг ясно понимаешь, что ты такой же козел, каким у нее был предыдущий: те же вопросы, те же штампы, те же клише... Так мне стыдно делается, я вам клянусь!..

- Стыдно за мужиков?

- За себя: мама родная, неужели я такой же? Я не знаю того, предыдущего, но я-то точно козел, потому что повторился, стал "штамповщиком".

- А разве нельзя ничего пооригинальнее придумать?

- Так в том-то и дело, что не получается... Ведь большинство вопросов заранее предполагает определенные ответы - это вы знаете лучше меня. И идет сплошной крем. Как в "капуччино-: чтобы добраться до кофе, надо съесть эти чертовы сливки, которые уже в горло не лезут. Кофе же - сути - всего ничего; а нам, актерам, сливки подавай: любим мы глубокомысленно порассуждать на разные темы... Будьте снисходительны: среди нас встречаются и счастливые, но, в основном, артисты - существа несчастные. Закомплексованные очень, во многом обделенные: что-то недоиграли, кого-то недолюбили...

- Вы случайно не мечтали об адвокатской карьере?

- Я никого не защищаю, просто призываю вас учитывать какие-то объективные и субъективные обстоятельства - тогда не станете так строго судить наши штампы в интервью. В конце концов, журналисты нас тоже балуют разнообразием вопросов совсем нечасто.

- Скажите лучше: "никогда".

- Нет, встречаются интересные вопросы, но не всегда "выруливаешь-; иногда не можешь нормально ответить на самый простой... По разным причинам. Имеет право человек себя плохо почувствовать, заболеть наконец?

- А разве актер может позволить себе подобную роскошь?

- В том-то и беда, что - не может, но ведь с каждым случается... Не только во время интервью, но и на сцене. Или - с женщиной: все, вроде бы, идет как надо, но ты не остроумен, не легок с ней, чем-то озабочен, словом - не в форме... Поэтому и прошу: улучшайте меня. А впрочем, как хотите. Вы ведь не Караулов...

- А что - Караулов? По-моему, крепкий профессионал. Я слышала, что попасть к нему в передачу считается очень престижным.

- Может быть и считается, но я не иду. Открыто говорю: "Андрей, я тебя боюсь". Он звал, уговаривал; обещал тему предварительно обсудить, даже запись показать перед эфиром, но я ему не верю. Нет, конечно, Караулов - профессионал. Прекрасно умеет своими жуткими, тяжелыми вопросами "завести" собеседника. Только это не для меня: "Слушайте, все говорят, что вы - говно: даже ваша родная мать. Как вы к этому относитесь?" Человек сидит перед камерой - а ему такое... Что ж, дело это не новое: везде есть такие "шоковые" интервьюеры - но мне по душе другие.

- Интересно получается: все знают, что Караулов "опасен", но в программу к нему попасть стремятся - даже, если верить слухам, деньги платят, и немалые...

- Насчет денег - не знаю. А почему идут?.. Иногда потому, что нужно. Поверьте, когда наш театр становился на ноги, я шел на любые интервью: мне необходима была реклама. Не Калягину-актеру, которого знают миллионы, а Калягину-художественному руководителю театра... Правда, к Караулову я не ходил даже в то время. Конечно, есть люди, которым нравится это "жареное", кому-то, наверное, по душе отвечать на провокационные вопросы. А я признаюсь совершенно искренне: боюсь. Не потому, что пытаюсь скрыть что-нибудь, хотя у каждого из нас есть какие-то интимные вещи, в которых мы только себе можем признаться. Да и то - не всегда: порой для этого нужно обладать особым мужеством... Нет, пожалуй, раскрыться перед Карауловым я не боюсь, а просто мне его стиль не нравится - вот и все...

- Вам-то чего бояться? Что-то не припоминаю я неудачных калягинских ролей.

- Если честно, случались. Не хочу сейчас их перечислять, но - увы... Не то чтобы совсем провалы, но когда по телевизору показывают - я каждый раз дергаюсь: ясно вижу, что "на хорошем штампе" сыграл. Бывает.

- Особенно, наверное, когда актерское ремесло отходит у вас на второй план?

- Со мной сейчас происходит странная вещь: с одной стороны, я счастлив, а с другой, все время чувствую тяжесть нагрузки, которую сам на себя взвалил.

- Еще бы, должность-то какая: председатель Союза театральных деятелей России. В чем, кстати, суть?

- В двух словах поясняю. Еще в царской России существовало "Театральное общество вспоможения актерам" - его взял под свое крыло сам император. При советской власти было множество творческих союзов, но единственный, сумевший до сих пор не развалиться, - наш. К сожалению, сегодняшнее время - не самое легкое для выживания. Вся наша недвижимость, финансовая мошь, - блеск и нищета. Моя основная задача - сохранить блеск и победить нищету.

- А творчество как же?

- Потом, потом... Сначала нужно добиться "малости-: сделать так, чтобы нам, деятелям театра, стало жить хотя бы чуть-чуть лучше.

- Вы превратились в администратора?

- Не преувеличивайте: переучиваться я, конечно, не собираюсь. Как вы сами понимаете, в пятьдесят четыре года глупо начинать всерьез заниматься всеми этими клиренгами-лизингами-дилерами... Нет, никогда уже мне не стать администратором, это точно.

- Как же добиться, чтобы "жить стало лучше-?

- Для этого перво-наперво нужно набрать достойную команду. Знаете, как американцы говорят: "Хорош тот начальник, за которого работают, а не который работает сам". А я, все-таки, актер; сейчас, между прочим, репетирую роль Шекспира в пьесе Бернарда Шоу.

- И еще возглавляете театральный коллектив.

- Московский государственный театр "Et cetera". У нас большая радость: наконец-то мы получили свое собственное здание. На Новом Арбате, напротив Дома Книги, в самом центре Москвы - фантастика, так не бывает.

- И как удалось?

- Наверное, мое последнее письмо - настоящий вопль отчаяния - вынудило Лужкова на это пойти. В театре - постоянная труппа из пятнадцати человек; будем заниматься антрепризой: приглашать на роли интересных актеров.

- Вы удовлетворены?

- Скажем так: хочется работать, жив азарт. Я воспитанник щукинской школы, но всю жизнь проработал в Художественном театре, который считаю своим родным. Может быть, не ушел бы оттуда до сих пор, но произошла тяжелая вещь. Наверное, я совершил ошибку, когда принял участие в разделе МХАТа, был одним из тех, кто подписывал письма... Известно, что мой учитель Олег Николаевич Ефремов обладает особым магнетизмом: он нас убедил. Олег Борисов, Настя Вертинская - все подписали; в итоге театр разделился, после чего, как мне кажется, и покатился он куда-то в пропасть. Я очень люблю Ефремова, но он стареет, сил становится все меньше... Мне невероятно больно и жалко видеть, как Художественный театр разваливается. Одни актеры ушли в "мир иной", другие - в иные театры, а работать с людьми, которые на меня смотрят как на какое-то ископаемое, мне не хочется - да и незачем... А тут четыре года назад мои студенты из школы-студии МХАТ подбили меня на создание собственного театра. Мы выпустили уже четыре спектакля, три из которых считаю удачными. Так и получается, что, с одной стороны, я, все-равно, остался мхатовцем, а с другой...

- ...самого МХАТа уже нет.

- В том-то и дело. Я доигрываю в Художественном одну роль - и, собственно, все. Хочется наконец сыграть в своем театре: год назад Ленком выпустил "Чешское фото", а до этого я пять лет вообще ничего нового не играл. Последняя роль - в "Игроках", анреприза Юрского, куда он собрал всех "звезд".

- Почему вы так долго не играли?

- Так письма же писал, деньги доставал, помещение "пробивал"... Спонсоры врут, власти в кризисе - им не до нас: вечные выборы... Все время обещают: "Давайте переждем выборы!" Не успеешь оглянуться - следующих выбирать пора. Как в сумасшедшем доме... Бизнесмены вкладывать деньги в искусство боятся: сейчас законодательство такое шаткое... Кино вообще полностью развалилось - те еще времена... Трудно, конечно, но, доложу я вам, интересно безумно. Диву даешься, но театры как-то существуют, бьются, копошатся... И появилась возможность себя реализовать. Я, например, никогда не думал, что стану художественным руководителем театра. Правда, я недавно перестарался: узнав, что нас в очередной раз "прокатили" с деньгами, слишком громко орал по телефону... Наверное, накопление отрицательных эмоций превысило все нормы, зашкалило - и "хватанул" меня инфаркт. На ровном месте - в жизни не ожидал... Случилось это девятого августа, а десятого я должен был лететь в Англию отдохнуть - бред полнейший...

- Не велика ли плата за театральное помещение?

- Зато у нас появился свой собственный дом. Вовсю идет строительство, и в марте, думаю, откроем сцену. Раньше-то мы "бомжевали-: то там театр играл, то здесь. И, представляете, свои же, коллеги, драли с нас три шкуры за аренду зала. Я поклялся, что если мы получим помещение, никогда не возьму с коллег ни единой копейки. Всякое может случиться: то крыша в театре потечет, то стенка обвалится... И вот придут ко мне: "Саша, дай сыграть..." - оплатят в этом случае только коммунальные услуги, а за аренду брать не буду никогда. Естественно, говорю сейчас о "своих" - драматических театрах. Другое дело, если попросят предоставить зал для коммерческих представлений - зарубежные гастроли, шоу разные...

- И презентации?

- Да хотя бы и они. Разумеется, распутства я у себя на сцене не допущу. Но что-то солидное - пожалуйста, заплатите и проводите мероприятия... Главное, что со "бомжатничеством" мы покончили... Нет, жизнь у нас сегодня необычайно интересная. Все меняется прямо на глазах... Правда, чаще всего - совсем не в лучшую сторону. Знаете, что потрясает? Коммунисты, пусть и связывали тебя по рукам и ногам льготами, которые сами же давали, но, во всяком случае, хотя бы реагировали на недовольство. Своеобразно: могли уговорить, усластить, купить, посадить...

- ...расстрелять...

- Или - посадить так надолго, что ты тихо-спокойно сам умрешь... Но - реагировали! А сейчас у нас вообще никто ни на что не реагирует - вот что невероятно. Самое страшное - равнодушие, как говорил Аркадий Исаакович Райкин. Реагируют - значит, ты не безразличен. Значит, тебя любят.

- Кстати о любви. Как семья отреагировала на то, что вы стали председателем Союза театральных деятелей?

- Не очень приветствовали - что тут долго говорить... Жена с дочкой испугались, шестнадцатилетний сын тоже предупредил делово: "Смотри, папа, тяжело тебе будет". В общем, реакция вполне предсказуемая. Все правильно, родные так и должны реагировать.

- Я вспоминаю одно из ваших давних интервью в советской - тогда еще - газете. На вопрос: "Как поживает Калягин-младший?" - вы ответили: "Младший Калягин Александр Александрович в данный момент орет: требует, чтобы ему пеленки сменили...-

- С ума сойти... Боже, когда это было?

- Ну, сосчитать нетрудно... Как сегодня поживают ваши дети?

- Грех жаловаться. Дочка в Америке - она уже стала настоящей американкой. Будет получать двойное гражданство, не будет - ее дело. Занимается компьютерами, программированием - тьфу-тьфу-тьфу, все у нее нормально. Сын - там же, учится в очень престижной частной школе "Джордж-скул" под Филадельфией.

- Обучение дорого стоит?

- Естественно, но мы с женой решили на это пойти. Дело в том, что парень наш был слишком уж домашним. Я чувствовал, что своей энергетикой, волей подрубаю его под корешок; жил он на всем готовом, без всяких забот. Нужно было его срочно от нас отрывать. И, вы знаете, мы, думаю, поступили правильно: сплошные похвальные листы получаем да грамоты. Сашка интересуется языками, берет дополнительные уроки по испанскому - умереть от него можно. Он, в отличие от дочки, ярко выраженный гуманитарий, натура художественная. Писателем, может, станет.

- Вас с женой не огорчает, что дети не пошли по вашим стопам?

- Я вас умоляю!.. Очень хорошо, что не пошли. Не надо никого насиловать.

- Действительно, можно припомнить множество примеров, когда актерские дети, уже попав в театры, не задержались там и занялись чем-то абсолютно другим...

- Ну конечно! А наши и не "болели" актерской профессией. Ксанюлька, дочка, закончив французскую десятилетку, небрежно спросила: "Папа, а что, если мне поступить в театральный?" Услыхав это: "а что, если...", - я ответил: "Через мой труп! Театром нужно бредить." И потом, она миниатюрная - никакого тебе актерского "экстерьера". Не нужно!

- А разве родители, Александр Калягин и Евгения Глушенко, обладают таким уж мощным актерским "экстерьером-?

- Ну, может быть, я неудачно выразился... Главное - у детей склонность к совсем другим вещам.

- Чем занята сегодня Евгения Глушенко?

- Моя народная артистка играет в Малом Театре... Там тоже не все блестяще: получив Театр Российской Армии, оттуда ушел режиссер Борис Морозов. Режиссуры практически не осталось, а Женюра всегда работала с сильными режиссерами - Хейфец, Морозов... Так что и ей своих проблем хватает.

- Саша, только что я была свидетелем того, как у вас в лифте просили автограф. Наверное, в Израиле прохода не дают?

- Узнают, улыбаются, останавливают - нормально. Хорошо тут у вас... Я сейчас приехал уже четвертый раз, а первое впечатление от Израиля запомню навсегда. Июль, жара страшная, все время гудящий кондиционер, арбузы без косточек и потрясающее Средиземное море... Я не мог проплыть и двух метров - выныривала голова и радостно сообщала: "Мы вас знаем!" Плывешь дальше - из-под мышки следующая голова возникает: "А вы к нам навсегда?" Практически в море проходил такой небольшой творческий вечер... Тщетно пытаясь поплавать, я направо отвечал, что приехал не навсегда, а только на гастроли; налево объяснял, как мне здесь все нравится... Судите сами: мог ли я разочаровать ваших евреев, признавшись, что мне не нравится местная жара?

- Но-но: израильская жара - лучшая в мире!

- Все правильно, но тогда-то я об этом еще не знал... Очень приятно, конечно, испытывать эту любовь... Не могу пожаловаться, что раньше был в Израиле обделен зрительским вниманием, но нынешний прием меня просто потряс. Оно и понятно: здесь живет миллион моих зрителей - куда же от них денешься? Да и не хочется никуда деваться...

На этом месте нас прервали буквально на полуслове: Александру Александровичу пора было ехать на спектакль. А за мной остался должок: конец происшествия в аэропорту... На следующий день после описанных событий я случайно попала в один дом, где лицом к лицу столкнулась с Калягиным. Нас познакомили, и я поинтересовалась: "Сан Саныч, цветы не завяли?" - "Какие цветы?" - "Ну, те самые, которые вы вчера в аэропорту покупали. Вам еще парень в очках помогал - помните?". Калягин обалдел совершенно: "Откуда вы об этом узнали?" Я пожала плечами: "Профессия такая... Да и потом, разве вам не говорили, что МОСАД ежедневно передает важнейшую информацию во все газеты?.." Полюбовавшись произведенным эффектом, я ушла... Сегодня напомнила Калягину ту давнюю историю, он хлопнул себя по лбу: "А я-то думаю: где я вас раньше видел?" На сей раз пришлось признаться, что "цветочным" поводырем Калягина оказался мой собственный муж. Александр Александрович очень смеялся...

Лучшие недели

Зоя Зарубина — человек-легенда Посетило:24655

«Король русского шансона» Посетило:17910

В плену иллюзий Посетило:31076