Автор: Оксана Барциц

Сайт: Аргументы И Факты

Статья: Тамара Гвердцители: «Муж поставил меня на ноги»

— Вы не поверите, мы теперь соседи с Борей Моисеевым! — встретила нас Тамара в роскошной гостиной. — Эта квартира — моя мечта! Я не стала гнаться за веяниями современной моды и обставлять ее стеклянными столами и убогими лампами. Мне с детства нравились дорогая классическая мебель, кожаные диваны, картины грузинских мастеров на стенах, рояль в углу. В прошлом году друзья подарили мне на день рождения белый рояль, а старый, черный, я отдала музыкальной школе.

Голубое платье

ТАМАРА Гвердцители родилась в Тбилиси в семье кибернетика и учительницы русского языка и литературы. В доме постоянно звучала музыка — бабушка была пианисткой, а мама любила петь. Неудивительно, что в возрасте 5 лет Тамрико (так звали певицу в детстве) впервые взяла в руки микрофон, а уже спустя год поняла, что музыка — ее судьба.

— На самом деле я запела еще раньше — в 11 месяцев, — вспоминает Тамара. — Все смеялись: «Вот, мол, певица!» В Грузии все поют, но у меня был особенный, серебряный с металлом голосок. Говорят, друзья родителей — музыканты — очень серьезно вслушивались. А в три года я уже сама подбирала мелодии. Мое первое выступление в качестве солистки хора (мы исполняли «Песню велосипедистов») состоялось в англоязычном детском саду. Это был очень известный в Тбилиси частный детсад с группами по 10 человек. У меня до сих пор дома хранится голубое капроновое платье с кружавчиками, сшитое мне мамой специально для этого выступления. Потом были съемки детской телевизионной программы, для которой специально отбирали выдающихся детей по всем грузинским детсадам. Мне было тогда 3 года, моему брату — 2, и мы пели дуэтом. На втором куплете он вдруг остановился и начал жалобно на меня смотреть… С тех пор он не поет. Живет в Тбилиси вместе с женой и двумя детьми, работает программистом. Недавно организовал свою компьютерную школу и сейчас преподает в ней.

— А когда вы открыли в себе талант композитора?

— В 12 лет я написала свою первую очень трагичную песню, где были такие слова: «Ты была как ласточка, порхающая по лугам, а в сердце таила вчерашний день, потому что сегодня ты не с нами». Она посвящалась однокласснице, с которой я сидела за одной партой. Девочка повесилась в 11 лет из-за развода родителей. Помню, мы всегда стояли рядом в хоре, ее голос был тоньше, и она говорила, что, когда слышит мой, глубокий, будто начинает расти. Она выгодно отличалась ото всех девочек в классе необычным, рыжим, цветом волос и опережала свой возраст во всем: читала какие-то странные книги, увлекалась культурой Востока. Но никто и подумать не мог, что она способна покончить с собой!

— После школы вы сразу решили стать эстрадной певицей?

— Нет, я хотела поступать в театральный институт. Но родители отсоветовали — боялись, что я сорву еще неокрепший голос. К тому же все пророчили мне будущее пианистки. Когда ты уже в первом классе даешь фортепианные концерты перед всей школой со сменой костюмов после каждого выхода, о другом уже и не мечтаешь! Но настоящая известность пришла ко мне в 9 лет. Я попала в созданный при тбилисском Дворце пионеров первый в стране вокально-инструментальный ансамбль «Мзиури», что в переводе с грузинского означает «Солнечный». Помню, мы ставили спектакль «Буратино», и все 20 девочек хотели быть Мальвинами, а я захотела стать Пьеро. Когда мне принесли колпак и балахон, а гример нарисовал страдающие брови, я совсем с ума сошла — такого грима не было ни у кого! Это был ключ к моему будущему, ведь я по жизни человек печальный. Я так несчастно изображала Пьеро, что дети в зале рыдали! Потом был снят документальный фильм об ансамбле (кадры из него можно было видеть на моем концерте в ГЦКЗ «Россия»), и мы объездили с этим спектаклем весь Советский Союз. С тех пор любой выход на сцену был для меня очень серьезным событием, и я твердо решила стать эстрадной певицей. Но все же закончила консерваторию по классу фортепиано и параллельно — по классу композиции. До сих пор задаю себе вопрос: почему я не осталась в классической музыке? Наверное, это судьба. Сейчас я пою на грузинском, русском, украинском, иврите, французском, английском, итальянском и испанском. Из этих восьми языков шесть я понимаю, на четырех — свободно разговариваю. Когда-то пела на немецком, но он в моей душе не задержался.

— В семье вы тоже говорите на всех этих языках?

— С детства я говорила на грузинском, русском и немецком, хотя в доме звучал и идиш (мой дедушка — из Одессы). Застольные песни у нас тоже были перемешаны — и греческие, и армянские, и еврейские, и грузинские, не говоря уже о кухне — на столе всегда были и маца, и сациви, хотя больше всего я люблю овощи, фрукты, салаты.

Лучший друг женщины

— В ВАШЕМ репертуаре есть грузинская песня «Молитва», при этом вы выходите на сцену без креста. Вы верующий человек?

— Да, разумеется, я верю в Бога и была крещена еще в детстве, в советское время. В Грузии с этим было не так строго, как в России, но сначала родители все равно не говорили мне, что я крещена. Я серьезно отношусь к вере и никогда не надену крест на сцену, где любая деталь — это часть костюма.

— А что вы делаете со своими старыми костюмами — дарите, выбрасываете, продаете с аукциона?

— Участвовать в аукционе мне никто не предлагал, а выбрасывать или дарить наряды, с которыми у меня связаны воспоминания о концертах в разные периоды жизни, я не привыкла. Как можно передать свою энергетику кому-то другому? Поэтому все свои концертные платья (их сейчас около 15) я храню дома. Для меня все они вечны, «дышат» и «живут» той же жизнью, что и их хозяйка. Особенно я люблю два из них — самое счастливое красное и черное, в котором я пела в дуэте с Леграном на величайших сценах мира.

А вот с концертной обувью два года назад у меня произошла забавная история. Во время выступления в ГЦКЗ «Россия» я подвернула ногу при выходе на сцену, сломала каблук и с размаху распласталась во весь рост. Зал замер… А я встала, отряхнулась и, несмотря на адскую боль в ноге, продолжила концерт как ни в чем не бывало! А вечером злость на туфли все же взяла верх — я схватила ножницы и раскромсала ремешки и подошву вдоль и поперек, чтобы не обидно было их выбрасывать. После того как я избавилась таким образом от любимой пары обуви, у меня появилась примета — если вещь ассоциируется у меня с падением, как в прямом, так и в переносном смысле, я больше к ней не прикоснусь.

— В какие еще сценические приметы вы верите?

— Перед выходом на сцену я всегда читаю молитву и вспоминаю своеобразное напутствие на удачу — дорогие моему сердцу слова на грузинском языке, которым обучили меня родители еще в детстве. На сцену я выхожу только с левой стороны и всегда вожу с собой на гастроли несколько талисманов и амулетов, подаренных мне родственниками и друзьями, — чем добрее и ближе тебе человек, тем талисман сильнее. Самый любимый из них — безымянная кукла, подаренная мне родителями в канун моего первого выступления с ансамблем «Мзиури». А еще я никогда не купаюсь в море или в бассейне в день концерта — мне всегда не хватает трех часов, чтобы привести себя потом в порядок!

— Как вам удается поддерживать себя в форме — тренажеры, диеты?

— Тренажеры и диеты — не мой жанр. Разумеется, я делаю небольшую зарядку — упражнения по системе йоги для новичков. Пользуюсь только французской косметикой. Но главное — это сон, лучший друг женской красоты.

— А где и как вы предпочитаете отдыхать?

— Отдых… (Смеется.) Почти незнакомое слово, связанное с мечтой! Оно образовано от «дыхания», поэтому отдых для меня — это прежде всего слияние с природой. По возможности люблю выезжать за город вместе с мужем на дачу к друзьям или бродить по лесу. Но у нас есть любимые места и в черте города. Например, Чистые пруды.

— Где вы познакомились со своим супругом?

— У себя дома. Я была его пациенткой. Как-то из Иркутска я поехала на гастроли в Израиль и вместе со всеми после тяжелого перелета решила поплавать в бассейне… Перемена климата сильно подействовала на мое здоровье. Мне стало плохо прямо на концерте. Когда я увидела Сергея, первой мыслью было: «Уж он-то поставит меня на ноги!» Тогда я могла думать только о своем выздоровлении, а когда ты болен, врач для тебя — самый дорогой человек. Так было и в нашем случае. Спустя какое-то время Сергей сделал мне предложение. Мужчины так прекрасны в этот момент! И слова они подбирают столь точно и изысканно, что раздумывать, как правило, не приходится…

С моим сыном от первого брака Сандро Сергей сразу нашел общий язык. Сын зовет его по имени. Помню, когда он был маленьким, мы обсуждали тему «Откуда берутся дети?». Я объяснила, что детей покупают за очень большие деньги и, чтобы он появился на свет, нам помогли родственники. А купить ему брата или сестру мы пока не в состоянии. Он задумался, а потом сказал: «Ты за меня переплатила, наверное, четыре или пять миллиардов — у меня же хороший голос и слух».

— Вы бы хотели, чтобы сын пошел по вашим стопам?

— У Сандро неплохой голос, но он стесняется петь. Думаю, он станет режиссером. Сейчас он в 11-м классе, а это время полной неопределенности.

100 гвоздик для богини

— ВАМ часто предлагают сняться в кино, в рекламных роликах?

— В ДЕТСТВЕ я часто приходила на кинопробы на Одесскую киностудию и в «Грузия-фильм», но так ни разу нигде и не снялась: 300 детей на одну роль — слишком большая конкуренция. А сейчас никто не может создать толковый сценарий для меня с нормальной музыкой и сюжетом. Недавно мне предложили сделать театральный проект о звездах шоу-бизнеса, где я должна была сыграть одну из звезд — саму себя. Сценарий мне не показали, сказали лишь, что у меня будут достойные партнеры. Последним, видимо, сказали то же самое, и дело приостановилось. А в рекламе я снялась единственный раз — в 1997 году и потом все, кому не лень, бичевали меня из чувства зависти. Газеты писали, что я продалась, потому что мне заплатили гонорар, на который я год могла содержать музыкантов в Москве. Но я действительно пробовала мыть голову этим шампунем перед съемками, и мне он понравился! К тому же англичане предложили мне участие в съемках настолько элегантно, что я просто не смогла отказаться! Сейчас на съемки в рекламе я бы уже не согласилась.

— Вам часто завидуют?

— Все мои враги, скорее, невидимые, я бы даже сказала — виртуальные. По крайней мере, костюмы никто ножницами не режет. А когда мне было 10 лет, в моих туфлях частенько появлялась зубная паста. Сейчас конкуренция приобрела совсем другие формы.

— Вы долгое время работали по контракту во Франции. Идея эмигрировать не возникала?

— Эта идея возникает рано или поздно у всех музыкантов. Многие уезжали, пробовали себя на чужбине и возвращались. И я считаю это в любом случае позитивным опытом. А в Париж меня пригласили французские телевизионщики после одного из концертов. В 1988 году, несмотря на перестройку, выехать работать за рубеж было очень сложно. Переговоры велись долго. Я начала работать по контракту с компанией, которая создавала музыку для документальных фильмов. А позже я четыре года гастролировала по Америке. Были концерты с Леграном, выступления в «Карнеги-холл».

— Говорят, вам приходилось выступать под пулями в огневых точках…

— И не один раз. Правда, не совсем под пулями, но в военное время. Недавно после концерта ко мне подошла женщина, которая напомнила мне интересную историю. В 1983 году она была на моем концерте в Кабуле. Афганцы начали бомбежку, и в зале неожиданно погас свет. Было очень страшно, но я не растерялась и продолжала петь. Тут кто-то из мужчин поднял вверх горящую зажигалку, а вслед за ним в разных местах взметнулись тысячи огней. Весь зал озарился светом. Люди слушали меня, забывая ужасы войны и стараясь не реагировать на эхо взрывов.

— А какие у вас взаимоотношения с поклонниками?

— Однажды я познакомилась в поезде с парнем, который влюбился в меня с первого взгляда и в тот же день прислал в мое купе проводницу с огромным букетом цветов и запиской с признаниями в любви и предложением встретиться в вагоне-ресторане. Со мной был мой коллектив — сплошь красавцы-мужчины, которые изъявили желание встретиться с поклонником вместо меня. Я согласилась. К счастью, все решилось мирным путем — мужчины всю ночь говорили о жизни и хором пели грузинские песни. На следующий день парень пришел ко мне в купе сам, подарил 100 красных гвоздик (это мой любимый цветок) и сказал: «Вы — богиня! А боги не верят объяснениям в любви, им нужно поклоняться!» Я запомнила эту фразу на всю жизнь.

А 20 лет назад я выступала в Испании. Ко мне подошел настоящий испанский мачо, пламенно обнял, признался в любви и подарил мне в знак признательности веер. С тех пор, возвращаясь с гастролей из разных стран мира, я обязательно привожу домой веера. Сейчас в моей коллекции их около 40. А еще у меня есть коллекция кукол, собранная со всей Европы.

— В какой стране вы чувствуете себя наиболее органично, не считая Грузии?

— Я вам не скажу про всю Россию, но в Москве мне очень хорошо… С этим городом у меня связано очень много положительных эмоций. Впервые я приехала в Москву еще в детстве, с мамой, потом — с ансамблем, с собственными концертами и надеюсь остаться здесь навсегда.