Автор: Андрей Пуминов [01.11.2009]

"12 стульев'были для меня книгой о героических и обреченных людях

+вопрос: Роман начинается как детектив - почему вы решили поиграть с этим жанром?

- ответ: Ответ на этот вопрос - в самом романе. И потом, это ведь не писатель выбирает, какой роман ему писать и с каким жанром играть. Это текст выбирает писателя, через которого он "пролазит" в мир. Я совершенно не собирался писать этот роман, хотел написать небольшой рассказ. Но выяснилось, что у самой истории другие планы.

+в: Вы любили в детстве читать Конан Дойла?

- о: Очень. Особенно его цикл про бригадира Жерара. Почему-то Шерлок Холмс нравился мне меньше.

+в: Судя по пригрезившимся графу Т. амазонским пигмеям, плюющимся отравленными шипами, вашей любимой повестью "про Шерлока Холмса" было "Сокровище Агры"?

- о: Возможно, это любимая повесть Ариэля. Но я ее тоже помню.

+в: А еще что составляло ваше детское чтение?

- о: Очень долго перечислять. Я почему-то любил всякую специальную литературу - монографии о Египте Среднего царства, о Древнем Китае, о военных самолетах и т.д.

+в: Что вам особенно запомнилось?

- о: По-настоящему запомнился только первый опыт - "12 стульев" Ильфа и Петрова. Мне было лет пять, и я не мог понять, что в этой книге находят смешного. Для меня это был рассказ о героических, но обреченных людях, пытающихся выжить во враждебном взрослом мире, куда, возможно, когда-нибудь засосет и меня. А потом меня и правда засосало.

+в: Вы сделали графа Т. отчасти похожим на другого современного популярного героя детектива - Эраста Фандорина. Граф Т. тоже молод, хорош собой, пользуется различными приспособлениями вроде рясы-парашюта, но главное - владеет аналогом восточных единоборств - "непротивление злу насилием". Акунину пора опасаться серьезного конкурента?

- о: Под ваше определение при большом желании можно подвести кого угодно, даже нашего премьер-министра. Так что Акунину надо пугаться не меня. На более глубоком уровне граф Т. совсем не похож на Фандорина. Граф Т. понимает, зачем его создали, а Фандорин, насколько я представляю, не очень - хотя здесь я не полностью в теме. Но если герой подобного типа вдруг догадается, почему он появился на свет и ради чего каждый день рискует жизнью, лопнет весь гешефт, и его собственники попадут на деньги. Поэтому над всеми "особыми агентами" вечно будет висеть тот же черный гипноз, что и над остальным человечеством. А вот граф Т. сумел преодолеть эту преграду, за что он мне и дорог.

+в: Ариэль задает графу Т. вопрос о природе "Я". Как бы вы на него ответили? Кто вы?

- о: Не знаю.

+в: Кстати, почему вообще в прототипы своего нового героя вы взяли Льва Толстого? Вот, например, Тургенев тоже вполне фактурной фигурой был: грелся на краю чужого семейного гнезда, повсюду следуя за Виардо. Кто вас еще привлекает из реально живших людей?

- о: Эта книга вовсе не о Толстом - он там ненадолго появляется всего в одной главке. Это книга об абстрактном путешествии, которое удается проделать в жизни некоторым людям. Мне интересно было составить карту такого путешествия, значки на которой соответствуют некоторым элементам известной мне реальности. А выбор героя - графа Т. - большая загадка для меня самого, я про это уже говорил. Сначала я даже не собирался писать этот роман, так уж получилось. Что касается Тургенева, то он мне безразличен. А Льва Толстого я люблю с детства. Меня всегда завораживала странная красота смерти Толстого, этот его уход из дома в вечность. Понятно, что на самом деле он дошел до своей Оптиной пустыни. Кстати сказать, мне до последнего момента даже не приходило в голову, что в следующем году будет столетие ухода Толстого из Ясной Поляны, - я это понял, только когда рукопись была готова. Своего рода знак.

+в: Что касается другой теории, которую Ариэль излагает графу Т., - о греховной природе вымысла, - то, насколько я помню, идея эта средневековая и, понятно, напрямую связана с религиозностью средневекового общества и сознания. Вы думаете, что сейчас она может стать популярной в связи с усилением в стране авторитета церкви?

- о: Я, честно говоря, не замечаю, что в стране растет авторитет церкви. Растет влияние церкви, но влияние и авторитет - это не всегда одно и то же. А греховность вымысла зависит исключительно от того, что это за вымысел. Я бы не стал принимать теории, которые излагает Ариэль, слишком серьезно.

+в: Если говорить о религиозном аспекте романа, то вслед за княгиней Таракановой герой склоняется в сторону политеистической модели, а не единого Бога. А вам самому какая теория ближе?

- о: Мне все эти теории одинаково близки или далеки, потому что все они - без исключения - являются взмахами ума в пустоте. Меня не интересует, в какую сторону и под каким углом качается этот ум, потому что любые его движения обладают одним и тем же качеством - они всегда кончаются там же, где начинаются, и не оставляют после себя никакого следа. Мало того, иллюзорен и сам этот ум, потому что "ум" - это просто обусловленное языком представление, имеющее ту же природу, что и все остальные фантомы сознания. Реальность невыразима. А религиозное для меня - это то, о чем вообще нельзя говорить. Не потому что запрещено, а потому что невозможно.

+в: Многобожием очень удобно объяснять всякие свои страстишки и слабости...

- о: Непонятно, почему мы должны считать эти страстишки и слабости своими. Изначально они нам не свойственны. И еще непонятно, почему мы должны кому-то что-то объяснять.

+в: За что вы так приложили Достоевского, превратив его в компьютерного персонажа, поедающего колбасу и запивающего ее водкой?

- о: Я вовсе не прикладывал Федора Михайловича. У меня вообще очень скромная роль - я просто стенограф, писец. Писец всему, что возникает перед моим мысленным взором, но почему перед ним появляется то или другое, я не знаю.

+в: Мне, кстати, кажется, что между вами и Достоевским много общего - и у него, и у вас персонажи в большей степени носители каких-то идей. И именно идеи, а не сами персонажи вступают друг с другом в конфликт. Согласны?

- о: Дело в том, что персонажи любой книги и есть идеи, у них нет никакого другого существования. "Персонажи" никак не могут вступать друг с другом в конфликт. Вступать в конфликт могут только их правообладатели. Что касается внутреннего конфликта, возникающего в сознании читателя, то это всегда конфликт представлений - это очевидно, так как в акт чтения вовлечен только один реальный участник - читатель. Но литературоведческий дискурс существует не для того, чтобы объяснять нам, как обстоят дела. Его единственная задача в том, чтобы создавать кормовую базу для литературной общественности. Когда понимаешь это, вопросы вроде того, о котором вы говорите, как-то перестают занимать.

+в: Мне очень симпатична концепция Ролана Барта о том, что разные читатели вычитывают из одного и того же текста абсолютно разное. Можете смоделировать варианты того, что разные люди с разным опытом и уровнем образованности вычитают из вашего романа?

- о: Могу. Только непонятно, почему это концепция Ролана Барта. Я вот в прошлом веке знал одного пионера в городе Одессе, у него была та же самая концепция. И у меня такая тоже есть, своя собственная, и ничуть не хуже.

+в: Пять кодов текста Барта (Эмпирии, Личности, Знания, Истины и Символа) вы превратили в пятерку довольно неприятных литературных негров. Напрашивается вопрос: у вас тоже есть "помощники", труд которых вы потом правите железной редакторской рукой, отсекая лишнее?

- о: Если говорить о манипуляциях с кодами Барта, то, мне кажется, вы здесь отчасти смешиваете меня с Соссюром. А что касается помощников, то Александр Блок писал в одной из своих статей, что в распоряжении каждого художника имеется множество мелких служебных демонов, которым можно давать различные поручения, и в этом смысле труд писателя или поэта - это именно редактирование материала, который собирают и приносят эти сущности. С моей точки зрения, люди для этой цели подходят плохо. Их даже назвать прилично не получается. "Литературный негр" звучит шовинистически. А "литературный афророссиянин", как сейчас стали говорить, - слишком далеко от наших реалий.

+в: Те, кто вычитывает в романах Пелевина информацию о разнообразных наркотрипах, найдут, чем поживиться в "t". Что будете отвечать Госнаркоконтролю?

- о: Я спокойно гляжу ему в глаза - моя совесть чиста. Каждый российский писатель имеет полное право бичевать наркоманию, тут у "госнаркокартеля" никаких привилегий нет.

+в: Вы читали "Околоноля" Натана Дубовицкого? Говорят, сильно на вас похоже...

- о: Что тут скажешь. Это раньше можно было гадать, кто кому снится - Чжуан Цзы бабочке или бабочка - Чжуан Цзы. А сейчас вот выяснилось, что и Чжуан Цзы, и бабочка снятся Владиславу Юрьевичу (авторство "Околоноля" приписывают первому заместителю руководителя администрации президента Владиславу Суркову. - "Известия"). The rest is spaniels. Но вообще это прекрасно, что государственные мужи пишут художественную прозу, а культурная общественность горячо ее обсуждает. Это означает, что в Поднебесной снова золотой век - и скорее всего надолго.

+в: Каждый раз, когда я при ком-то произношу ваше имя, следует вопрос: "А где он сейчас живет?". Ответьте, пожалуйста.

- о: А вы что, знаете какое-то другое место? Впрочем, если вы в узкоконкретном бытовом смысле, то последние годы я снюсь золотой рыбке, которая живет в круглом стеклянном аквариуме с тонким серебряным ободком на краю. Я мог бы рассказать немало интересного о других рыбках и еще о ракушках и водорослях на дне, но вот где стоит аквариум, мне очень трудно определить, потому что окно закрывает шкаф. Но говорят вокруг, кажется, по-русски.

Tags: #почему #очень #вопрос #роман #вообще #толстого #касается #всегда #говорить #персонажи #конфликт #барта #писать #графу #героя

Дополнительные фотографии