Фантастическая реальность Святослава Логинова

Писателю звонят из Израиля и приглашают в гости, на презентацию нового телевизионного канала фантастических фильмов, открытого кабельной компанией «Хот». Для писателя это как полет на Марс: мечтается, чтобы пригласили, но не верится, что сбудется. Ведь живет-то писатель в мире реальном, хотя сам и создает фантастические.

А почему это было несбыточной мечтой? Сейчас же все просто: идешь в турагентство, покупаешь путевку – и едешь...

Вы знаете, мне часто задают вопрос: может ли в России писатель прожить на гонорар? Может, но - в России. Ездить в Израиль – это довольно дорогое удовольствие. Надо гнать поток, надо становиться модным писателем, надо продавать душу. А я считаю, что даже ради Святой земли душу продавать не надо. Я пишу то, о чем не могу не писать. Поэтому моих гонораров на поездки по миру не хватает.

Как вам Израиль?

Он оказался совсем не таким, каким я его себе представлял. Прекрасные цветущие города – это ожидалось. Море замечательное. А вот Иудейская пустыня… Я знал, что там не барханы, но представлял себе что-то вроде выжженной степи. А то, что я увидел, оказалось действительно пустыней: и страшно, и величественно.

Действия ваших романов никогда не разворачивались в наших местах?

У меня написано одно произведение, действие которого происходит, в том числе, и на Востоке. Мой герой, араб, с караваном приходит в Иерусалим (речь идет о романе «Колодезь»). Он так мечтал коснуться тайн этого города! Я тогда понял, что не могу себе этого представить, и мне пришлось применить авторский произвол, который я редко проявляю – злой хозяин сажает моего героя в зиндан (подземную тюрьму), так что он не увидел Святого города.

А после того, как вы побывали в Иерусалиме, вы могли бы изменить его судьбу?

Лучшие дня

Георгий Ярцев. Биография Посетило:11258

Михаил Трухин. Биография Посетило:8672

Веселый герой с печальным взглядом Посетило:6680

Сейчас это его попадание в зиндан, встречу с двумя разбойниками (которые будут впоследствии распяты рядом с Христом) – уже прочно вошли в ткань романа, менять там что-либо нельзя. А вот как мое пребывание в Израиле повлияет в будущем на мое творчество - сказать пока не могу. Это нужно переварить.

Вот вы не верите, что вас когда-нибудь пригласят полететь на Марс. Как такое может сказать фантаст? Вы вообще верите в те вещи, о которых пишете?

Да. Именно поэтому я никогда не писал о том, как лечу на Марс. Я верю в то, о чем пишу. Более того, когда пишу, обязательно и непременно становлюсь на точку зрения своего героя и показываю его правоту. Именно поэтому, какого бы плохого человека я ни писал, я пишу его непременно с любовью. Ведь каждый прав по-своему, в этом большая мудрость. И задача литературы показать это.

Своих героев вы убиваете?

Иногда - да. Но я никого не убиваю просто так. С каждым человеком, который умирает на моих страницах, я умираю и сам. И какой бы он ни был негодяй, как бы я к нему ни относился, я стараюсь сделать так, чтобы было жалко, если он погибнет.

Какая реальность для вас более реальна: та, в которой вы живете или та, в которой вы творите?

У меня есть рассказ, героя которого я «списал» с себя, а героиню - со своей любимой жены. Он никоим образом не пишет, он просто время от времени проваливается в некую волшебную фантазийную страну – Тургор. Здесь он все время в ступоре, а там - настоящая жизнь! Здесь он ходит в какую-то контору, чего-то там делает, тут он ничтожнейший человек, а там…

Разумеется, в момент, когда пишешь, находишься там, и моя супруга давно уже с этим смирилась. Иногда я говорю: «Ты прости, я в Тургоре», - и она понимает. Потому что если туда не уйдешь полностью, по самые пятки, вниз головой, то ничего не получится…

Банальный вопрос: как вам приходят в голову замыслы ваших романов?

Не знаю. Это может быть случайное слово, подслушанная фраза, возникший образ. Я постоянно кручу в голове какие-то разговоры, кто-то с кем-то спорит, иногда я даже не знаю темы спора, но я слышу, как один говорит, а другой начинает возражать по существу произнесенных слов, а не по смыслу. Как смыслы объявились, значит, уже есть произведение. Или появляются не какие-то причудливые образы, а реальная картина, кусочек реального мира, где может происходить действие. А кусочек реального мира – это уже произведение. Единственное, чего не было, так это: «А не сяду ли я и не напишу ли вот на эту тему?». Этого - нет.

У ваших персонажей чудные имена: Дер-Наст, Хийси, Далайна… Как вы придумываете эти фантастические названия?

По-разному. Иногда вдруг я нечаянно произнес слово - и вот с этой минуты это явление именно так и называется. А иногда придумал явление - и не можешь найти ему название. Или вот придуман образ, человек уже ходит, действует, говорит, - а ты с ним еще незнаком, у него нет имени. Тогда обращаешься к кому угодно, листаешь словари, ищешь странное слово или звукосочетание.

В «Многоруком боге Далайна» - до сих пор это самая известная моя книга - нужно было давать огромное количество терминов. Столько выдумать невозможно, это будет неестественно звучать (естественно звучат слова только одного языка). И тогда у своей знакомой я взял большой русско-монгольский словарь. Я читал странные монгольские слова, и вдруг какое-то слово своим звучанием мне подходило. Некоторые слова имеют какой-то смысловой перевод, а некоторые - нет.

Я слышала, что вы – атеист, причем воинствующий. Это так?

Да. Я именно воинствующий атеист. Большинство моих произведений носят антисакральный, антибожественный, антирелигиозный заряд. Причем, я атеист–антицерковник. Во-первых, мне совершенно не нравится существование церкви. Во-вторых, я выступаю против самого понятия «Бог». Я считаю, что не может сосуществовать конечное и бесконечное, чисто философски. Если есть Бог, то, значит, нет меня. А поскольку я есть, - я это знаю, - значит, нет Бога.

А как насчет «божьей искры», которая есть в каждом талантливом человеке?

Вы знаете, искра есть. Вам приятно называть ее божьей – пусть так, я тоже иногда ее так называю. Как говорится, хоть горшком назови, только в печку не ставь.

Но не можете же вы не верить в существование души! И разве вы не верите, что душа – бессмертна?

Не так давно мне пришлось объяснять, что для меня невозможны всякие занятия черной магией, поскольку я считаю все эти вещи душепагубными. Мне пришлось еще раз напомнить, что я атеист, я не верю в бессмертие души. Душа-то есть, она просто смертна. Она может заболеть, и тогда о человеке говорят – «он душевнобольной». И она может умереть, умереть раньше самого человека, и это, наверное, самое страшное, что может быть. Он еще ходит, еще смотрит оловянными глазами, еще произносит какие-то слова…

Люди с мертвыми душами берут молодых мусульманских ребят, заставляют их надевать пояса шахидов и посылают на смерть. Вот тот, кто идет с поясом шахида - у него «больная душа», его заразили, ему ранили душу, но она в нем еще есть, иначе бы он не пошел. А вот тот, кто его послал, - это человек с мертвой душой.

Как же сохранить свою душу?

Чтобы организм не заболел оспой, делают прививку. Чтобы душа не заболела мерзостью, тоже делается прививка, эта прививка – грех, за который нас потом будет мучить совесть.

Со времен Жюля Верна фантасты предугадывают реальное развитие событий. Например, ракеты в космос летают, клоны, которые казались фантастикой, уже существуют. Как вы считаете, то, о чем вы пишете, может воплотиться?

Я надеюсь, что некоторые вещи, о которых я пишу, сбудутся. По поводу генома у меня есть один рассказ, называется «Спонсор». Поясню: я ярый сторонник клонирования. Причин несколько: первая – прогресс не остановить, вторая – если запретить работы в этой области, значит, отогнать это в теневую часть. Все равно для этого найдется спонсор.

В моем рассказе объявляется хороший, добрый человек, который берет ученых «под крылышко», создает им все условия для работы, и т.д. а потом оказывается, что это один из руководителей мафии, и вот теперь все это будет работать во зло.

Лечить будут только нужных людей...

Если наука разгадала геном человека, то его можно будет конструировать, как дом из кубиков, и заранее определять ему судьбу...

- Нет. Мои мысли – это всего лишь потоки электронов, нервов, это разность потенциалов на аксонах, это дрейф ионов калия через эти вещи. Как это сконструировать? Нет, это невозможно. Да, большие процессы – это потоки электронов, там все подвержено статистике и, как говорят, статистика – наука точная. Но, тем не менее, один электрон в любую секунду может сыграть и играет не так, именно поэтому буриданов осел не станет умирать у кормушек, даже если, предположим, сделать их совершенно одинаковыми, а подойдет либо к той, либо к другой и начнет есть.

Как вы считаете, любовь – это чувство фантастическое или земное?

Наша жизнь фантастическая, и, конечно, любовь тоже, поскольку вся наша жизнь существует благодаря любви, это исходное чувство, изначальное, то, с чего человек становится человеком. Кстати, любовь доступна даже животным. Каждый, кто имеет дома собаку или кошку, понимает это.

В ваших романах любовь есть?

Мне кажется, что есть.

А что думает по этому поводу ваша жена?

Татьяна - филолог и литературный критик, и жанр фантастики не любит. Уже 30 лет живет с «фантастическим» мужем в фантастических обстоятельствах, но ей кажется, что про любовь я пишу, но не так, как надо было бы писать про любовь.

Как вы познакомились с вашей женой, не любящей то, чем вы занимаетесь? Или вы тогда еще не посвятили себя фантастике?

Именно фантастика нас и познакомила. Я учился в университете на химическом факультете и уже писал фантастические рассказы, ходил на заседания литературного объединения университета, которое собиралось на филфаке раз в неделю. Я отходил туда уже 2 года, я был умудренный третьекурсник, сидел и изрекал истины, когда появилась она - молодая, удивительно красивая девочка-первокурсница со своими стихами. Я ее сразу как-то выделил. Но целый год не знал, как к ней подойти. А потом мне был задан вопрос филологом-романистом, изучающим французский язык: «А есть ли французская фантастика?». Я спешно подготовил аж целый доклад, где основной упор был, разумеется, на ведущего в ту пору французского писателя-фантаста Марселя Эмэ. В это же время писалась курсовая работа по Марселю Эмэ этой девочкой, которая не любит фантастики. Она сказала: «Как? Это же не фантастика!». На что я ответил: «А что, когда человек проходит сквозь стену, разве это обычно?». И мы начали большой литературоведческий спор, который продолжается вот уже 30 лет, и конца которому не видно.

Вы получили много престижных премий имени фантастов-корифеев, которые без всяких скидок на фантастический жанр считались настоящими писателями – Беляева, Стругацких... Для вас есть в литературе, в вашем жанре имена, которым вы поклоняетесь?

Это надо говорить о литературе вообще. Великий фантаст – Гоголь, который написал такие разные вещи, как «Нос» и «Вий». До какой степени они мощны, и какая это фантастика! Это Стругацкие, которые когда-то создали «Мир полдня», который сами же потом и разрушили. Мир полдня и сейчас для меня – это что-то высокое, светлое, прекрасное. Я не могу дать оценки этому. Стругацкие слишком велики, слишком неоднозначны. Они показали жизнь и душу человеческую в очень значительном объеме ее сложности.

По тем рецептам, которые вы описываете в своих романах, действительно можно готовить?

- За исключением рецептов «Многорукого бога Далайна», там все растения и все животные – фантастические. А в остальном - да. У меня большое количество кухонных очерков, где я просто описываю рецепты в художественной форме. Я кулинарную книгу когда-нибудь выпущу. Но эти вещи я пишу на голодный желудок, чтобы лучше звучало.

В Израиле я не написал бы ни строчки никогда.

Обычно мы все увлекаемся фантастикой в подростковом возрасте. Но мало кто остается верен своему подростковому увлечению, еще меньше людей влюбляются в него настолько, чтобы этот жанр продолжать своим творчеством. Что вело вас по жизни, почему вы так и остались в фантастике?

На самом деле, если внимательно смотреть на нашу жизнь, она удивительно фантастична. Фантастика ли разлита по жизни, жизнь ли представляет собой фантастику, - это узел, который никаким мечом не разрубить. И именно поэтому фантастический прием позволяет любую проблему высветить с неожиданной стороны. Мы не видим эту фантастику, потому что замылили себе глаза, мы идем - и не смотрим. Настоящий писатель-фантаст – это человек, который не потерял свежесть восприятия, он видит красоту - и задыхается. Я, когда иду по лесу, глажу ветки, глажу стволы, для меня лес – живой. Так и с этим городом: вот за окном что-то типично туристическое, а сквозь это туристическое проглядывает душа города, мы смотрим на нее, а она - на нас. Увидеть этот встречный взгляд, понять – и вот она, фантастика.

Ваше имя (*):
E-mail (*):
Website

Заголовок (*)
Ваш комментарий (*):
Я не робот...

Лучшие недели

Зоя Зарубина — человек-легенда Посетило:24655

«Король русского шансона» Посетило:17910

В плену иллюзий Посетило:31076