Власть хочет, чтобы мы прогнулись

– Параллельно с процессом о присутствии в вашем творчестве порнографии ваши романы «Срединный пилотаж» и «Верховный пилотаж» изымает из книжных магазинов на экспертизы Федеральной службы наркоконтроля. Про обе ситуации правозащитники говорят, что это проявления цензуры. Что вы сами думаете на этот счет?

– Это и есть цензура, что бы там ни было написано в нашей Конституции. Сейчас летят пробные камни. Власть смотрит, прогнется ли под нее общество. А еще, как водится, нужно объявить врагов народа. И для борьбы с ними власти завели себе политических клоунов вроде «Идущих вместе», которые иногда декларируют достаточно вменяемые лозунги, однако претворяют их в жизнь совершенно тупыми методами.

– Совсем недавно «Идущие вместе» протестовали против постановки в Большом театре оперы по либретто Владимира Сорокина и дежурили у подъезда дирижера Александра Ведерникова. Он тогда выносил им кофе в термосе, чтобы молодежь не мерзла на улице. Вы не пытались как-то найти с ними общий язык?

– А как искать общий язык с людьми, которые тебя не слышат? Как вы находите то, что они пришли к Владимиру Сорокину с решетками на окна? Они кидали Виктору Пелевину книжки в окна. Ему же из этих книжек поставили такую баррикаду, что он не мог открыть дверь. Это как вам понравится? Вы прочитайте, что у «Идущих вместе» написано на сайте в «Визите негодяя» и «Визите негодяя-2», где одну мою хорошую знакомую обзывают «существом, похожим на женщину». Каково? Хамство и беспросветное мракобесие там в каждом слове: «Мы продезинфицировали все вещи, к которым прикасался негодяй». Ну и эта игрушка «Закидай помидорами». Разве это не оскорбление? Был подан запрос в прокуратуру о возбуждении дела. Нам отказали. Считается, что «нет оснований». Был запрос по поводу того, что меня называют негодяем…

– На ваш взгляд, обвинения «Идущих вместе» напрямую связаны с претензиями ФСН?

– Нет, это параллельные процессы. Хотя Госнаркоконтроль занимается почти тем же самым, что и «Идущие вместе». Например, он сейчас пытается запретить изображение растения конопля. Они говорят: «Мы запрещаем марихуану»,– но на самом-то деле они пытаются запретить только изображение растения. Это чушь и бред. У меня есть друзья, у которых на теле татуировка, изображающая конопляный лист. И что чиновники ФСН будут с ними делать? Насильно срезать или заставлять сводить? И уже изымают майки с «коноплей». Изымают водку «Каннабис», настоянную на семени конопли, хотя во всех законах написано, что эти семена наркотиками не являются. Чушь и бред!

– По сюжету романа «Срединный пилотаж», писатель Баян Ширянов совершает паломничество к памятнику Наркомании работы скульптора Шемякина. А что об этой скульптуре думает реальный писатель Кирилл Воробьев? Это, по-вашему, пропаганда наркотиков?

– А что такое пропаганда? То, что заставляет думать о предмете, или то, что склоняет его приобретать и принимать? Наверное, все же последнее. И Шемякин, и я – мы пытаемся не только привлечь внимание к наркомании, но и задуматься над тем, кому и для чего она нужна. А чиновникам не надо, чтобы кто-то задумывался. Они ж привыкли сами за всех думать и решать. И поэтому для них все, что пробуждает ментальное шевеление в сером веществе,– пропаганда.

Лучшие дня

Посетило:4623

Патрисия Каас: Три алмазных статуса Посетило:176

Нина Русланова: Полагаясь только на себя Посетило:142

– Судебные разбирательства и выступления «Идущих вместе» делают вам неплохую рекламу?

– То, что сейчас происходит, меня достаточно сильно удручает, поскольку не так я представлял свою литературную карьеру. Хотя, конечно, голословные обвинения влияют на скупку тиражей. Что же касается разных слухов по поводу того, что я сижу и жирую, то это, мягко говоря, не так. Следователь еще на стадии предварительного следствия порекомендовал издательству меня не печатать, хотя это совершенно незаконно. И до сих пор издателя у меня нет. Юридически печатать меня можно, но все издательства боятся. Потому что если они это сделают, то их может долбануть штрафом та же ФСН. В книжных магазинах Екатеринбурга «Срединный пилотаж» и «Верховный пилотаж» уже изымали на экспертизу, результатов которой никто пока не видел.

– Вы не раз говорили, что ограничение некоторых книг «по возрасту» вы все-таки одобряете?

– Это я одобряю. Я убежден, к примеру, что легкая литература, связанная с сексом, должна лежать на одной полке, а классика – на другой. Но эти полки должны быть соседними. Ведь что такое ограничение по возрасту? Нормальным детям необходимо с третьего класса обязательно давать уроки сексологии и сексуального поведения. Вопрос в том, что наша ханжеская мораль вырабатывает к этому отношение как к запретному плоду. Но от запретного плода обязательно должна быть прививка.

– А как вы сами считаете, есть в вашем романе порнография?

– Нет, конечно. У меня есть пародия на порнографию. Описывая какие-то эротические моменты, я действительно использовал порнографические методы. Но как? Доведя до абсурда. Так, что они должны вызывать одновременно и гомерический хохот, и отвращение. И когда один из экспертов на суде сказал, что от чтения «Срединного пилотажа» он испытывал только отвращение, я ему поверил. Потому что именно для этого роман и писался. Я же «милость к падшим призывал», показывал наркоманов такими, какие они есть. Я показывал, что эти люди зависимы от наркотиков, но они все равно в первую очередь люди. Есть два совершенно разных типа моих читателей: люди, которые употребляли или не употребляли наркотики. Первые говорят: «Ух ты, блин! У нас так круто не было!» – или: «Ух ты, блин! У нас было еще круче». Но в любом случае склоняются к тому, что это правда. Те же, кто никогда с этим не сталкивался, испытывают мощнейший культурологический шок, после которого мне приходят на электронную почту десятки, если не сотни писем: «Я прочитал твою книгу. Слушай, как ужасно живут наркоманы! Никогда не буду употреблять наркотики». Единственное, кого они могут сагитировать,– это психически нездоровых и незрелых личностей. Но это уже проблемы психиатров и воспитателей, а не мои. В романе есть многое. Но нельзя взять переписку Пушкина, вырвать из нее одну фразу, в которой есть матерное слово, и вывесить это на забор. Порнография – это то, чем занимаются «Идущие вместе». Что они делали в случае Сорокина? Вырезали самые нескромные фрагменты текста, запечатали их в одну книжку «Владимир Сорокин. Избранное», и действительно получилась порнография. Но по-настоящему нельзя рассматривать часть в отрыве от целого.

– На днях во время литературной встречи в ЦДП ваш обвинитель Василий Якеменко признался, что роман «Срединный пилотаж» он не читал…

– Я скажу вам классический афоризм, который придумал сам: воры, дураки, дороги – это все чепуха. Главная беда России – это дилетанты. Не будь дилетантов, дороги будут, воровать не будут, да и дураков станет поменьше.

– Вы не пытались разобраться с ситуацией в досудебном порядке?

– Конечно, пытался. Дело было прекращено на стадии следствия за отсутствием состава. А через неделю оно было возобновлено снова по настоянию прокуратуры. Это обычный госзаказ, обычное «позвоночное» право.

– В таком случае насколько вы вообще надеетесь на положительный исход своего дела?

– Я абсолютно не надеюсь.

– Но ведь три из четырех экспертных комиссий не нашли порнографии в вашем романе.

– Да, но они не признаны доказательством, потому что эти экспертизы написаны с нарушением процессуальных норм. Единственная экспертиза, которая написана без нарушения этих норм, – экспертиза Института русского языка, в которой сказано, что в таких-то эпизодах романа есть формальные признаки порнографии. Но в рамках лингвистической экспертизы на этот вопрос ответить невозможно. Поэтому прокуратура сейчас вынуждена искать новых экспертов.

– И что же с вами будет?

– Я всем говорю: «Посодют меня. А я не воровал».

Мария Кормилова

Люблю исследовать биографии интересных людей

Лучшие недели

Человек, который не чувствует боли Посетило:527

«Лучшая актриса второго плана» Посетило:412

Дмитрий Обретецкий Посетило:4623