Я кустарь-одиночка без мотора

Первые рассказы написал в 18

— Сергей, все время удивляюсь: почему книги у вас интересные, а интервью — скучноватые?

— Ответ, по-моему, очевиден: потому что их пишу не я. А если серьезно, от меня трудно дождаться каких-нибудь разоблачений и резких заявлений, украшающих всякое интервью. Я человек достаточно закрытый.

— Те, кто любит фантастику, знают о вас все. А остальные — только то, что вы — автор нашумевшего «Дозора». Нужно представить стране ее нового героя.

— Родился я в 1968 году в Каратау, а детство провел в городе Джамбуле. Это обычный южный город с очень длинным солнечным летом. В советское время он был вполне пригоден для жизни...

— ...и всякому культурному человеку известен как родина Василия Алибабаевича из «Джентльменов удачи».

— Да, этот фильм для моих земляков — культовый. Как и фразы вроде «Джамбул... — там тепло, там мама!» И на заправках регулярно уточняют, действительно ли бензин разбавлен ослиной мочой.

— А как насчет другой фразы из того же фильма «Я там сидел»?

Лучшие дня

Георгий Ярцев. Биография Посетило:11258

Михаил Трухин. Биография Посетило:8672

Веселый герой с печальным взглядом Посетило:6680

— Все в порядке. В Джамбуле несколько зон «химии». Так что и посидеть есть где.

— И как же ваша семья с украинской фамилией оказалась в таких краях?

— Работа, распределение. Отцовские корни действительно откуда-то с Украины, но откуда именно, даже не знаю. А вообще у меня классическая медицинская семья: мама, папа, старший брат — все врачи. И я с детства понимал, что никуда от этого не денусь. Учеником был достаточно ленивым. Но, преодолевая лень, золотую медаль все же заработал. С раннего детства очень любил читать. Как многие мальчики — прежде всего фантастику. И всегда мечтал, что смогу писать что-то подобное. Но семейные традиции — прежде всего. Поэтому, закончив школу, поступил в алма-атинский мед, учиться на психиатра.

Тогда же, лет в 18, с поразительной юношеской наглостью начал писать фантастические рассказы в общую тетрадку. Никто не учил, не объяснял, как надо, но рассказы получились, и один из них вскоре был напечатан в журнале фантастики.

После работы в психдиспансере устроился в журнал

— Минуточку. Для истории — как рассказ назывался?

— Название у него, как я сейчас понимаю, было в духе Пауло Коэльо — «За лесом, где подлый враг». И все же в литературу я нырнул не сразу. Год после окончания меда поработал по специальности — в городском психдиспансере и понял: хватит морочить голову себе, родственникам, друзьям и самое главное — больным. Не мое это занятие...

— ...и ушли на вольные литературные хлеба?

— Ну, не совсем уж вольные. Пошел работать в журнал «Миры», который существовал при «Казахстанской правде». И заработок мой с самого начала был не хуже врачебного. Было мне тогда 24 года. Сейчас я рад, что пошел на эту авантюру. В противном случае результат моих трудов был бы куда хуже.

Поработал лет пять в Алма-Ате, а дальше, как у классика: «В Москву! В Москву!», в центр притяжения. К 1997 году у меня накопилось несколько неизданных романов. Они достаточно хорошо оценивались критиками. В общем, ехал не с пустыми руками.

— Да уж, завоевывание Москвы провинциалом — распространенный сюжет, большая советская мечта. «Москва не сразу строилась, не сразу все устроилось»...

— У меня получилось немного иначе. Юридические и финансовые проблемы решил достаточно быстро. Накопленных денег как раз хватило на однокомнатную квартиру в районе ВДНХ. Но выбирали ее очень долго. Носились с женой как угорелые по зимней Москве, смотрели варианты. Вокруг колотун, а мы одеты, как в Алма-Ате — намерзлись.

— Судя по всему, при выборе квартиры у вас природная лень взыграла. Жилье выбрали недалеко от издательства АСТ, которое вас печатает.

— Я об этом позже узнал. Но, скрывать не буду, очень обрадовался, что далеко бегать не нужно.

— А как проходила легализация в Москве? Неужели замечательная московская милиция ни разу не тормозила? Тем более что внешность у вас несколько азиатская.

— Есть немного. Это татарская кровь проявилась... Но милиция тормозила всего раз. Я как раз шел из паспортного стола, а в портфеле у меня была огромная кипа всяческих документов, справок. Иду, а милиционер берет под козырек: «Ваши документы!» Достаю всю кипу, спрашиваю: «Извините, уважаемый, вам какой именно?» Посмотрел он на меня с грустью и говорит: «Ладно, иди!» У жены были истории повеселее. Однажды при пересечении казахстанско-российской границы у нее оказалось сразу три паспорта: старый советский, новый казахский и российский. Все действующие, и во всех разная прописка. Она отдала пограничнику все три. Тот пролистал их, как робот, и решил, наверно, что человек, который смело вываливает такую стопку паспортов, чист перед законом.

Акушера для родов искал в Интернете

— Можете рассказать подробней о своей благоверной, шуршащей сейчас на кухне?

— С Соней мы встретились еще в студенчестве, в Алма-Ате, она училась на психолога в университете. Знакомство получилось классическое: зашел в троллейбус, увидел девушку, понравилась, хотел договориться о свидании, она отказала. Но мой телефон взяла. А через какое-то время перезвонила. Когда мы поженились, ей было 18, мне — 23. И с тех пор вместе. Недавно родился первенец — Артемий.

— Поздний ребенок.

— Да, тут у нас получилось как-то очень прагматично, по-западному. Учились, обустраивались, переезжали, опять обустраивались. Делали карьеру (Софья — кандидат наук, доцент, преподает в РГГУ). И лишь когда крепко стали на ноги, занялись детьми.

— Этой зимой, зайдя на вашу страничку в Интернете, я увидел объявление: «Семья Лукьяненко ищет хорошего врача-акушера в Москве».

— Когда приближались роды, я очень волновался. Соня у меня маленькая, а ребеночек получился крупный. Некоторые говорили, что придется делать кесарево сечение, а мы сторонники естественных родов. К тому же из разных источников я узнал, что дорогие клиники и высокие гонорары — еще не показатель настоящего профессионализма. Потому и разместил это объявление на своей страничке.

— Помогло?

— Конечно! Было множество звонков и писем. Мне оставалось только фильтровать информацию. Мы остались довольны выбранными врачами.

— В начале 98-го вы уже обосновались в Москве. Следовательно, праздник дефолта встречали здесь?

— Да, веселенькое было время. То есть, с одной стороны, вроде бы переживаешь — деньги, заработанные тобой, обесцениваются, а с другой — заходишь с женой в аптеку, она говорит: «Мне надо анальгина купить». А ты уточняешь: «Ящик?» Смеемся. Почему так происходило? Наверно, потому что чувствовал себя молодым, здоровым. Потерял деньги? Не страшно — еще заработаю.

— И где-то в то же время вы начали писать «Ночной дозор». Как пробивали его на ТВ?

— Нет, это не для меня. Я слишком ленив. Зачем ходить и предлагать? Всегда лучше подождать, когда тебе сами предложат. Сразу после дефолта ко мне обратилась студия, как же ее... которая фильм «ДМБ» сняла... «Полигон», кажется. Они хотели купить права на экранизацию «Дозора». Фильм планировался малобюджетный — $50.000. По тем временам это было не так уж мало. Начал сотрудничать с ними, обсуждать детали проекта, варианты сценария. Но что можно снять на $50.000? Это просто счастье, что не успел подписать договор.

— Конечно, ведь вскоре на горизонте объявился Константин Эрнст с «Первым каналом». Как это случилось?

— Да я как-то не очень запомнил. Кто-то подсунул Эрнсту книжку с «Ночным дозором». Он прочитал. И его в первую очередь привлекла шпионско-спецслужбовская прокладка, холодная война на магическом уровне. «Наши» воюют с «ненашими», на грани фола, порой переступая эту грань. При этом «наши» парни тоже частенько работают не лучшими методами — на войне как на войне... Поскольку моих координат на «Первом» не знали, они обратились в АСТ. Оттуда перезвонили мне, и я поехал в «Останкино». Договорились быстро — тут уже речь шла о совсем другом подходе к фильму.

Большие сомнения вызывала Жанна Фриске

— Забавно, режиссер «Дозора» Тимур Бекмамбетов тоже родился в Казахстане. Такое землячество помогло вам в работе?

— Да, наше азиатское происхождение было полезно. В «Ночном дозоре» воюют представители Света и Тьмы, Добра и Зла. В европейской традиции эти понятия трактуются очень уж прямолинейно: добрый Бог — злой Дьявол. А в восточной философии все сложнее: Зло — оборотная сторона Добра. Кстати, после «Ночного дозора» пойдет «Дневной дозор», в котором рассказ будет вестись с точки зрения сил Тьмы. И там неразделимость Добра и Зла будет показана более явно.

— «Дневной дозор» вы писали в соавторстве с Владимиром Васильевым...

— Да, хотя он мечтал делать этот роман в одиночку. Но я ему не позволил.

— Жаба задушила?

— Нет. Просто Васильев очень любит всех этих ведьмаков-колдунов, и я боялся, что без моего надзора он сделает их чересчур героическими.

— Вы принимали участие в отборе актеров?

— Есть такая форма договора, когда автор жестко отслеживает кастинг, но я для себя сразу решил, что не буду вмешиваться в этот процесс. И даже права вето требовать не буду. Надо доверять режиссеру, пусть каждый занимается своим делом.

— Права вето у вас не было, но право на свое мнение есть всегда.

— Самым уместным мне показался Меньшов в роли руководителя светлых магов Гесера. Стопроцентное попадание, этакий советский чиновник средней руки, ну, может быть, выше среднего — секретарь обкома по магии. Да, он, конечно, великий маг, прожил тысячу лет, но последние 70 лет из этой тысячи прожил в СССР и нахватался всех советских штучек. Как ни удивительно, Виктор Вержбицкий (глава темных магов Завулон) тоже понравился, хотя он очень разошелся со своим книжным образом. Там был такой спокойный интеллигент, а тут сильная демоническая личность. И это, наверное, правильно. В книге Зло может быть интеллигентным, а в кино должно быть злым. Хабенский, Куценко — без вопросов. Хороши Порошина, Чадов. Восхищен Золотухиным в роли отца вампира. Роль у него совсем маленькая, но мастер — это мастер.

— То есть вы с самого начала были в восторге от исполнителей?

— Нет, конечно. Большие сомнения у меня вызывала Жанна Фриске. Все же певица, в кино раньше не снималась, но в итоге сыграла неплохо, во второй серии ее героиня проявится рельефнее — у нее будет побольше эпизодов. И Лагутенко...

— Да вы что! Как только Илья спел свои садистские шлягеры «В подворотне нас ждет маньяк», «Проснулась утром девочка», вся страна только и мечтала увидеть его в роли маньяка!

— Страна мечтала, а я опасался. Мне казалось, что он будет не совсем уместен. Но и здесь я ошибся.

— И что же дальше?

— Давайте считать. «Ночной дозор», «Дневной дозор», «Сумеречный дозор». Три романа по три новеллы, получается 9 серий. Эрнст, кстати, сказал: «Когда будете писать сценарии следующих «Дозоров», на спецэффектах не экономьте. Бюджет будет расти». Да и другие мои романы раскуплены разными кинокомпаниями. На прошлой неделе начались натурные съемки «Лабиринта отражений»...

— Сергей, вы, наверно, хорошо понимаете, что после коммерческого успеха «Ночного дозора» вас поставят на поток. А поток всегда порождает пену.

— Как сказал Теодор Старджон, 90% любого явления составляет дерьмо. И я по отношению к экранизации своего творчества к такой пропорции тоже готов. А уж если процент удач окажется выше 10%, буду просто счастлив.

Голливуд тоже интересуется

— А из-за рубежа есть предложения?

— Обратилась одна солидная голливудская компания, снимающая блокбастеры. Но пока рано говорить, что да как. Переговоры как начались, так в любую минуту могут и закончиться.

— К кино вы прикоснулись не только в качестве сценариста, но и как актер — сыграли эпизодическую роль мага-неумехи. Что вас больше всего поразило в процессе?

— То, что он полностью совпадает с тем, что мы видели в старом мультике «Фильм! Фильм! Фильм!» Как все перекраивается, доделывается, переделывается. И конечно же впечатляет количество людей, участвующих в этом деле. Понимаете, я всегда был кустарем-одиночкой без мотора. А тут оказался внутри огромного коллектива, у которого все вертится вокруг «Мотор! Съемка!»

— Насколько вы сейчас готовы к тому, чтобы вставить фарфоровые зубы вместо имеющихся и стать завсегдатаем ток-шоу и звездных тусовок?

— Совершенно не готов. Несмотря на кино, я так и остался кустарем-одиночкой. А завсегдатаи модных тусовок вызывают у меня и восхищение, и сочувствие. Такое целенаправленное ничегонеделание — это удивительно!

— Да я смотрю, слава на вас мало повлияла. Выражаясь языком фантастики, какие антизвездные фильтры ставите?

— Главное — относиться к себе, любимому, с иронией. К тому же всегда есть рядом друзья, к мнению которых я прислушиваюсь. Если что не так, они подправят. Также имеется замечательное антизвездное средство в Интернете. Называется литературный конкурс «Рваная грелка» (название означает, что каждый участник собирается порвать своих соперников, как Тузик грелку). Определяется тема, и за 48 часов любой желающий, как маститый автор, так и новичок, анонимно творит рассказ на заданную тему. А потом участники (их обычно больше двух сотен) все это читают и голосуют.

— Какое же самое низкое место приходилось занимать маститому автору?

— 13-е...

— А побеждать удавалось?

— Дважды. И честно говоря, от этих побед удовольствия получил больше, чем от прошлогоднего признания лучшим фантастом Европы на «Евроконе».

— А в этом году лучшим признали Ника Перумова. Неужели русская фантастика столь сильна в Европе?

— В общем-то да. Из великих европейских стран сильны англичане, но их трудно жестко отделить от огромного материка американской фантастики. Крепкие позиции у поляков — сказывается то, что в стране есть такая глыба, как Станислав Лем. Германия и Франция не очень котируются.

— В ваших романах много стихов, особенно рок-поэзии. А что, с поэзией без приставки «рок» отношения не сложились?

— Почему же? Я люблю всякую хорошую поэзию, в том числе и классику. Но здесь все настолько традиционно, что мне даже неудобно называть имена: Пушкин и так далее. Правда, мой друг и соавтор по роману «Остров Русь» Юлий Буркин мечтает выпустить сборник под названием «Пушкин — фигня!» Туда должны войти неудачные детские и юношеские стихи светила русской поэзии.

— И все же — чуть подробней о ваших вкусах.

— Когда читаю Есенина «Черный человек», каждый раз — дрожь по коже. Нравится Маяковский, но не большевистские стихи, а лирика, ранний период. Из современных поэтов больше всего симпатичен Дима Быков...

— ...Спасибо, приятно за коллегу из «Собеседника».

— Он у вас работает? Не знал. Я давно зачитывался его стихами. Мы познакомились с ним в поезде, когда ехали в Питер на конвент. Чуть ли не всю ночь общались. Но только позже понял, что это тот самый Быков, чьи стихи люблю. Я его даже в роман «Геном» вставил. Там герой просит компьютер подобрать стихи о любви, и тот выдает ему «поэзию великого поэта XX — XXI века Дмитрия Быкова».

— Вот-вот, давайте как раз поговорим о вечном. Фантастика считается коммерческим жанром, а рядом есть так называемая большая литература. Не хочется попробовать свои силы в ней? Вот, скажем, в 30-е годы был замечательный писатель-фантаст Александр Беляев, а рядом жил просто писатель Михаил Булгаков...

— Ну, прежде всего давайте не будем отрывать от русской фантастики нашего замечательного фантаста Михаила Афанасьевича Булгакова, написавшего роман в жанре городского фэнтази «Мастер и Маргарита», создавшего роман-катастрофу «Роковые яйца», отметившегося в юмористической фантастике пьесой «Иван Васильевич». И тем же Булгаковым написан «Батум», никакой литературной ценности не имеющий. Так что не в жанрах дело. Их граница всегда размыта. И дело не в фантастике как таковой, а в самой литературе. Когда реалист Чингиз Айтматов вводит в «Буранный полустанок» элементы фантастики, большая литература вдруг начинает выглядеть беспомощно... Хотя конечно же есть устойчивое мнение, что фантастика — гетто литературы. Но это с какой стороны посмотреть. У хороших фантастов — тиражи огромные, а у многих заметных авторов из той самой большой литературы — 5—10 тысяч и не больше. То есть получается, эти авторы сами остаются в литературном гетто.

Хочу взяться за детективы

— И все же у меня иногда при чтении ваших книг создается ощущение, что фантаст Сергей Лукьяненко подходит к границе большой литературы, но не переступает ее. То ли боится, то ли не может...

— Не знаю. У меня комплекса неполноценности нет. Мне кажется, что если бы мои «Осенние визиты» или дилогию «Холодные берега» — «Близится утро» выпустили не в фантастической серии «Звездный лабиринт», а в строгой обложке — то об этих книгах судили бы по законам той самой большой литературы.

— Наверняка вам, как всякому писателю, хочется остаться в истории...

— ...остаться хочется всем, но заморачиваться по этому поводу не стоит. Есть масса очень хороших авторов, о которых все забыли. Скажем, Олдриджа и Лондона на Западе сегодня мало кто помнит. А у нас это любимые писатели. Не нужно суетиться, надо просто работать. Кстати, меня сейчас тянет уйти в другой, как вы говорите, коммерческий жанр. В России, по сути, нет настоящего детектива. И никогда не было. Братья Вайнеры — это, конечно, серьезно, но то, что они делали — это советский детектив, а значит, не совсем детектив. То, что сейчас лежит на развалах, тоже не детектив. Это либо глупая калька с Иоанны Хмелевской, либо плохой слепок с американского полицейского романа: менты, бандиты, разборки. Классического детектива по-прежнему нет. Работа, которую провел в этом направлении Акунин, была, конечно, полезной, но этого мало. Хочется написать этакое «Чисто русское убийство», в котором были бы логика и красота Агаты Кристи, динамика и класс Рекса Стаута, экзистенция и психологизм Жапризо. Но в сумме это все должно быть очень русским...

Тут светлый «Гессер», а вместе с ним и разговор сами собой закончились. Осталось только пожалеть, что я поступил в рамках европейской традиции и не взял темного «Гессера». Тогда бы, согласно восточной философии, разговор получился более полным и всеобъемлющим.

Ваше имя (*):
E-mail (*):
Website

Заголовок (*)
Ваш комментарий (*):
Я не робот...

Лучшие недели

Зоя Зарубина — человек-легенда Посетило:24655

«Король русского шансона» Посетило:17910

В плену иллюзий Посетило:31076