Уроки чтения

На днях жюри российской версии Букеровской премии огласило шорт-лист с семью претендентами на звание лучшего романиста страны 2005 года. Точнее, произведений в кратком списке семь, а авторов шесть: Солнцев Роман представлен, как нетрудно догадаться, двумя романами. Жюри, возглавляемое прошлогодним триумфатором премии Василием Аксеновым, назовет нового лауреата 1 декабря, а пока Василий Павлович хранит его имя в строжайшей тайне. А может, и сам пока не знает, кто победит...

- Не заблудились, Василий Павлович? Птицы снова в стаи собираются, в южные края тянутся, а вы движетесь в обратном направлении: из бархатносезонного Биаррица в стряхивающую последнюю листву Москву.

- Надоело мне в этот раз во Франции. Провел там почти два месяца. Биарриц - место классное, потрясающее. Пока работал, чувствовал себя, словно в раю. А потом загрустил, стал думать: зачем тут валандаюсь? Язык чужой, знакомых никого, надо уезжать. Так и сделал: купил билет на самолет и прилетел сюда.

- А над чем работали?

- Собирался засесть за роман, но неожиданно вышел на другую тему, завелся, восемь месяцев писал, в итоге получилась 280-страничная повесть "Москва-ква-ква". Сюжет пересказывать бессмысленно, но время действия обозначить могу. События начинаются в 1952 году, а заканчиваются перестройкой. Главный герой отдаленно похож на Константина Симонова. Правда, мой Кирилл Смельчаков семикратный лауреат Сталинских премий, а Симонов был шестикратным. Замечательный поэт, интеллектуал и ярый сталинист. Иосиф Виссарионович Смельчакова тоже обожает, звонит ему по ночам, и они на пару киряют по телефону.

- Чокаясь с трубкой?

- "Ты что сейчас пьешь?" - спрашивает вождь. "Ереван", - отвечает писатель. "Ереван" - говно, пей "Греми".

- Это что?

Лучшие дня

Георгий Ярцев. Биография Посетило:11258

Михаил Трухин. Биография Посетило:8672

Веселый герой с печальным взглядом Посетило:6680

- Хороший грузинский коньяк. Сейчас, кажется, уже не производятЙ Словом, работал я над повестью с удовольствием, вещица в итоге получилась забавная, как мне кажется, местами даже смешная.

- Ну да, ква-ква.

- В названии нет ерничанья или издевательства, скорее, это лирическое обращение к столице: вот такая у нас ква-кваЙ

- То бишь болото?

- А вы послушайте речь москвичей, все вокруг квакают: как бы, квак бы...

- Но на последней Московской международной книжной ярмарке вашему роману "Вольтерьянцы и вольтерьянки" дали не как бы, а вполне конкретную премию в номинации "Проза года".

- Считаю, заслуженно, книжка хорошая, горжусь ею, рад, что оценили.

- Не мною сказано, Василий Павлович, в России надо жить долго, чтобы признание не стало посмертным.

- Совершенно верно, если под признанием понимать официальные регалии. Никогда не получал никаких наград, не имел даже литературных премий, не говоря уже об орденах с медалями. Лишь в последние пару лет словно прорвало. Началось с Букера. Теперь и орден есть. Правда, французский. Крест шевалье искусства и литературы вручили в марте на книжном салоне в Париже. Сказал, что это моя первая правительственная награда. Французы долго не верили...

- Одна жалость: народ к литературе охладел. По данным соцопроса, более половины россиян год не покупали книг, а свыше трети не прочли ни единой. Для кого пишете?

- Называете парадоксальные цифры. Не сомневаюсь в их корректности, но, с другой стороны, не могу не отметить, что издательский бизнес и книжная торговля процветают.

- Обращали внимание, что пользуется спросом?

- Разумеется. В конце 90-х складывалось ощущение катастрофы, казалось, люди больше никогда не будут читать ничего хорошего, стоящего, но теперь все же происходит крен в сторону настоящей прозы. Конечно, коммерческая литература лидирует по продажам, однако и для серьезных произведений местечко остается. Могу судить по собственным книгам. Тысяч семьдесят экземпляров "Вольтерьянцев" было продано, что, полагаю, вполне прилично.

- А Донцову с Марининой вы когда-нибудь покупали?

- Моя беда в том, что не люблю детективы. Даже Акунина прочитать не смог, хотя он хорошо пишет. Взял "Турецкий гамбит" и тут же принялся сочинять собственный сюжет, придумывать какие-то повороты. У Акунина все, разумеется, развивалось иначе, а мне казалось, что мои ходы интереснееЙ Но то, что я не читаю детективы, ровным счетом ничего не значит. Например, моя жена не отрывается, запоем глотая эти книги и говоря, что они действуют умиротворяюще. Майя Афанасьевна не первый человек, который утверждает подобное. Значит, это такая терапевтическая литература.

- А ваша какая?

- Майя и мои романы не пропускает.

- Попробовала бы!

- У нас не те отношения, чтобы политес соблюдать. Если что-то не нравится, жена молчать не станет, сразу скажет. Тем поразительнее, что "Москва-ква-ква" была ею дважды проштудирована! Майя - серьезный читатель, любит и философские трактаты, и классику, но, повторяю, успокаивают ее именно Донцова и Маринина. Готова потреблять их продукцию тоннами.

- Вам, Василий Павлович, тоже ведь пришлось на время переквалифицироваться в читателя.

- Как председателю жюри Букера? Да, доза лошадиная! В длинном списке было 68 номинаций, осилить его не смог, но лонг-лист, куда попало 22 романа, прочел полностью плюс еще с десяток не вошедших.

- А если бы не чувство долга? Столько книг реально заслужили, чтобы их взяли в руки?

- До 1 декабря я не волен давать оценки, вот назовем лауреата, тогда и поделюсь впечатлениями.

- Народ ропщет: почему в шорт-лист не попали модные Пелевин, Быков, Слаповский, Зайончковский?

- Какой народ? Литературные критики? Жюри и не старалось потрафить всем. Сколько людей, столько мнений. И у нашей пятерки вкусы разные, но решение в итоге принято такое. Вот придут другие, пусть выбирают, как вы выразились, модных.

- Значит, дальше жюрить не останетесь?

- Боже упаси! Долг выполнил - и хватит. Тут ведь история какая? Они долго не принимали меня за своего. Дескать, уехал из страны, живет на Западе на всем готовом с открытым банковским счетом...

- Они - это кто?

- Литераторы отечественные. Раньше советские, теперь российские. Ко мне всегда относились с недоверием, старались опустить. Мол, Аксенов исписался, оторвался от родины, потерял чувство слова. Это пренебрежение ощущалось, но я виду не подавал, никак не реагировал. Мои молодые товарищи несколько раз пробовали выдвигать меня на писательские премии, однако их заявки отклоняли, даже не рассматривая. Поэтому полученный мною Букер символизировал возвращение блудного деда в родную среду. Все-таки в России я чувствую себя гораздо комфортнее, тут все понятное и знакомое - язык, традиции, даже интриги. Словом, участие в жюри - мое алаверды за признание своим.

- И все же вы, Василий Павлович, наш, но приехавший оттуда, западной жизни вкусивший, больше про нее понимающий. Можете, к примеру, объяснить феномен Гарри Поттера?

- Чистая случайность. Таких поттеров полно, но удача улыбнулась книгам Джоан Ролинг. Счастливое для нее стечение обстоятельств. Миссис пишет милые, забавные штучки, однако ее сказки совершенно не заслуживают творящегося вокруг них сумасшествия.

- А Дэн Браун?

- Не знаю, что и сказать вам. Когда сам пишу книгу, не представляю, что в ней произойдет через пять страниц, а у Брауна видна схема - придуманная и последовательно выстраиваемая. Терпеть не могу подобную литературу! Да и не литература это вовсе. Временами "Код да Винчи" напоминает путеводитель по Парижу: Лувр - налево, Пале-Рояль - направоЙ Может, Брауну министерство туризма Франции книгу заказало? Для меня сочинительство - авантюрное путешествие с непредсказуемым сюжетом, а в подобном чтиве все банально и очевидно. В Америке есть писатель-авангардист Дон Делило. Его "Метрополис", конечно, на порядок выше писанины Брауна, и все равно чувствуется, что книжка сочинялась в надежде на контракт с Голливудом. Когда держишь в уме подобный вариант, из-под пера выходят совсем другие слова. И Коэльо не люблю, Борхеса для бедных. Лучше читать Кортасара.

- Хулио - это скучно, Василий Павлович, немодно. То ли дело роман "Двенадцать кресел" Алексея Митрофанова.

- Кто такой?

- Ну как же? Депутат Госдумы, правая рука Жириновского и, надо полагать, продолжатель дела Ильфа и Петрова.

- Не хочу даже комментировать. Написать слова на бумаге, а потом напечатать их, обозвав книгой, волен сегодня каждый - футболист, артист, политик и даже заключенный, но это не повод называться литератором. Все-таки желательно иметь хоть какое-то дарование.

- К слову, о политиках. Иосиф Бродский в нобелевской речи говорил, что правителей надо выбирать, предварительно заглянув в их библиотечные формуляры. Мол, те ли книги читали, чтобы доверять судьбу страны этим людям.

- Чепуха! Бродский - замечательный поэт, увенчанный всеми мыслимыми и немыслимыми наградами и премиями, но временами он высказывал совершенно бредовые идеи. Отношение к искусству не является критерием оценки моральных качеств. Если следовать подобной логике, Гитлер должен был оказаться душкой. Ну как же, обожал классическую музыку, рыдал над Вагнером. А Сталин, например, бесконечно смотрел во МХАТе "Дни Турбиных". И что с того? Бродский хотел во всем быть оригинальным, увлекался парадоксами, поэтому мог, например, на полном серьезе уверять, что слово "любовь" в русском языке не имеет глагола.

- "Любить" не считается?

- Видимо, нет... Еще он собирался повсеместно внедрять лирическую поэзию, печатать сборники стихов на газетной бумаге и выкладывать в кассах американских супермаркетов. Видимо, рассчитывал, что люди, забежав купить сигареты, жвачку и презервативы, захватят поэтический томик в качестве самого необходимого, после чего вся нация моментально станет культурнее и возвышеннее... Но я предпочел бы не развивать тему Бродского, поскольку не могу беспристрастно к нему относиться, слишком много гадостей в свое время Иосиф мне сделал.

- Собственно, и не планировал препарировать ваши отношения, рассчитывал лишь узнать, насколько, по-вашему, справедлив тезис, что прочитанные книги формируют человека.

- Повторяю, вздорная мысль. Во всяком случае, государственным мужам совсем необязательно быть поклонниками творчества Сервантеса или Борхеса, чтобы успешно управлять державой. У этих людей абсолютно иная ментальность. Но если все же что-то рекомендовать политикам, то книги философов. Хорошо бы почитать Фрэнсиса Бэкона и Александра Поупа, хотя и Иммануил Кант с Артуром Шопенгауэром сгодятся. Блеснуть в речи цитаткой, ввернуть к месту что-нибудь об экзистенциализме...

- Вам такие мастера встречались, Василий Павлович?

- Нет. Но я не много ходил по коридорам власти. Подозреваю, Гитлер считал себя ницшеанцем, в итоге нацисты превратили великого философа в пошляка, подогнав его труды под расовую теорию. Кстати, и ранние большевики сплошь были последователями Ницше, хотя никогда в этом публично не признавались. А откуда бы, по-вашему, взялась идея создания нового человека? Отец соцреализма Максим Горький даже усы отпустил, как у герра Фридриха...

- А сегодняшние властители под кого косят?

- Боюсь, ни под кого. Недавно присутствовал на встрече группы российских писателей с президентом Франции. Из уст Ширака не прозвучало ни одной незаурядной мысли, речь изобиловала штампами и банальностями. Наверное, не осталось человека, который не знал бы, что нынешний французский лидер когда-то переводил Пушкина, тем не менее и эта "новость" была повторена...

- Рассчитывали услышать иное?

- В общем-то нет.

- Зачем же пошли на встречу?

- Хотел посмотреть на Елисейский дворец. Никогда прежде там не бывал. Кстати, во время приема приключился забавный эпизод: Александра Маринина наступила на жвачку, приклеившуюся к наборному паркету пола, никак не могла ее отлепить и стала возмущаться дворцовыми порядками. Это выглядело смешно.

- Значит, французы вам ордена дают, а вы в ответ потешаетесь?

- Я же не над ними, жвачку вполне мог бросить кто-нибудь из приглашенных гостей.

- Словом, Ширак вас не вдохновил, Василий Павлович?

- Извините, неправильно сказал: мы встречались с двумя президентами - французским и российским... Кстати, Владимиру Владимировичу можно посочувствовать: пять лет работает в Кремле, молоко за вредность получать должен. Там очень плохая аура, коварство и жестокость накапливались столетиями.

- Полагаю, это касается любого монаршего подворья, будь то Версаль или Тауэр.

- Все-таки Кремль давит по-особенному. У меня сын киношник, недавно ночью снимал кремлевские палаты и потом рассказывал, что некомфортно себя чувствовал. Есть, говорит, там что-то нехорошее. Давно следовало перенести центр власти из Кремля.

- В Питер?

- Необязательно. В той же Москве построить что-нибудь новое, а Кремль полностью превратить в исторический музей.

- Как думаете, из современных политиков через пару столетий кого-нибудь вспомнят?

- Горбачева не забудут. Грандиозный персонаж! До сих пор не понимаю, как ему удалось разрушить такую махину, как Советский Союз ! Двадцатый век имеет шанс остаться в памяти человечества как столетие, похоронившее три социалистические утопии - фашистскую, нацистскую и большевистскую. Каждая откликалась на жажду народа к общности, но гибла из-за излишней авантюрности руководящих клик.

- Реставрация невозможна?

- В нашей стране никакие варианты нельзя исключать. Конечно, мы отодвинули диктатуру, навязать ее будет сложно, но поручиться не рискну. Проханов и Дугин всерьез рассуждают об уличных схватках и баррикадах. Холодком веет от таких слов.

- Вам-то чего бояться, Василий Павлович? Сядете в самолет и улетите зимовать в Биарриц.

- Дадут ли доехать до аэропорта? Кто-то говорил, будто моя фамилия давно внесена в списки либералов на ликвидацию. На шутку не похоже. Так что неизвестно, как мы заква-ква-каем через несколько лет...

Ваше имя (*):
E-mail (*):
Website

Заголовок (*)
Ваш комментарий (*):
Я не робот...

Лучшие недели

Зоя Зарубина — человек-легенда Посетило:24655

«Король русского шансона» Посетило:17910

В плену иллюзий Посетило:31076