Вернуться на «Мосфильм» мне помог одесский мафиози по прозвищу Гиббон

У меня никогда не было велосипеда, и до сих пор я мечтаю его купить

— Лев Георгиевич, вы родились в Алма-Ате. Расскажите о детстве. Что больше всего запомнилось?

— У меня очень веселое было детство, живое. Я всегда ходил босиком, поэтому летом ноги были разбиты и в жутких цыпках. Сейчас, наверное, уже никто не знает, что такое цыпки. Цыпки — это страшная корка на ноге, которая потом начинает трескаться. У нас очень ценились дрова. Летом — вода, зимой — дрова. За дровами я ходил со старшими пацанами в горы, которые были неподалеку. Там вообще были дикие места. Фазаны, лисы, волки, которые спускались с гор. А сейчас все застроено особняками.

— Чего вам не хватало в детстве? Наверняка были какие-то лишения?

— Я лучше всех катался на лыжах, но у меня не было лыж. Я лучше всех катался на коньках — у меня не было коньков. Я лучше всех катался на велосипеде — у меня не было велосипеда. У меня никогда его не было! Сейчас мечтаю купить велосипед.

— Вы сейчас занимаетесь живописью. В детстве рисовали?

— Да, лет в 12 я ходил рисовать к художнице. Хорошая художница была. Фамилию совершенно не помню, помню только, что она была эвакуированной из Москвы. Я очень мало занимался, меньше месяца. Если бы времени было больше, то, конечно, пошел бы учиться на художника.

— Но учиться вы пошли на биолога…

Лучшие дня

Трагическая биография Зинаиды Райх Посетило:13979

Джим Моррисон: За пределами реальности Посетило:11047

Анна Михайловская: Звезда телесериалов Посетило:6041

— Мой отец был потрясающий биолог-практик, поэтому я поступил не в университет на биологический факультет, а в пединститут, чтобы закончить на год раньше. Но, на мое счастье, я попал в хорошую, интеллигентную компанию и, будучи настоящим неучем, начал много читать. Так у меня полностью пропал интерес к биологии.

Кончаловский отказался меня снимать

— И появился интерес к кино. Где вы первый раз сыграли?

— Мой первый фильм «Увольнение на берег» был снят в 1962 году. Прошло 45 лет со дня выхода этого фильма. Люди с удовольствием смотрели фильм, залы были полными. Эта картина замечательная, она совершенно не устарела. Режиссер Феликс Миронер снимал в пырьевском объединении, а Пырьев был махровый антисемит и почему-то возненавидел и его самого, и картину. К сожалению, когда она вышла на экран, все газеты и журналы места живого не оставили от фильма. Феликс после этого поклялся больше никогда не снимать кино.

— У вас тоже не все было гладко. Вход на «Мосфильм» для вас был закрыт, и потому вы снимались в Одессе, в Киеве…

— После первого иностранного фильма «Они шли на Восток» я вообще стал невыездным. В картине я играл одну из главных ролей — роль итальянца. И мне категорически запрещено было с ними общаться. После приглашали сниматься в «Тристане и Изольде», но меня не пустили и к тому же перестали снимать на «Мосфильме». В результате снимался в чудовищных фильмах на киностудиях Одессы, Киева…. Помню, мы сидели как-то в гостинице «Националь», мы вообще часто там собирались. Там бывали Тарковский, Кончаловский. Как-то с Кончаловским разговор зашел о съемках, и он мне сказал: «Ты сейчас в таком дерьме снимаешься, я не могу тебя снимать».

— Но вы же вернулись потом на «Мосфильм». Как это произошло?

— Когда я окончательно понял, что мне больше никогда не работать на «Мосфильме», произошло следующее: я познакомился в «Национале» с Люсиком Гардом. Это был двухметровый верзила, одесский еврей, добрый такой мужик по прозвищу Гиббон. Его два раза отмазывали от смертной казни. Так вот мы познакомились и стали дружить. Он меня спросил: «А где ты работаешь?» Я ответил: «Нигде». «А хочешь на «Мосфильм»?». Я сказал ему, что пытался, даже Герасимов пробовал помочь, но ничего не вышло. На что он спросил: «А кто такой Герасимов?». Гард был воротилой подпольного бизнеса, попросту - мафией. В 68-ом году ему удалось помочь мне вернуться на «Мосфильм».

— Какой у вас был круг общения? Кто были ваши друзья?

— Я жил в Ленинграде, а это особый город. Он очень закрытый, там масса каких-то маленьких компаний, кружков. Город довольно противный, но безумно красивый. Ленинградцы всему придают особое значение: как и что ты сказал. Они все помнят, очень мелочные. Вот Москва — роскошный город, всех принимает, тут же выкидывает, потом опять принимает. Москва не помнит, ленинградцы помнят все. И с моими друзьями я познакомился в Москве, а не в Ленинграде.

— И как вы проводили время?

— Пили…. Встречались, пили и беседовали. Эти вечера были фантастическими, сказочными и длились до четырех утра. Было весело, остроумно, просто блистательно. Сидели мы как-то с Иосифом Бродским одним таким утром и пили кофе. Я говорю: «Мне надо сниматься, а не в чем». А он мне: «Ты знаешь, мне американцы подарили джинсовую курточку Wrangler, бери, только верни». Я вернул.

Сниматься в кино — не мужская профессия

— Увлечение живописью пришло, когда вы жили в Вильнюсе. Почему именно там?

— Это очень красивый город, и у меня было столько впечатлений, что я не знал, куда их деть. Побежал в магазин, купил альбом и нарисовал один прекрасный католический храм 18 века, очень красивый. Я показал рисунок моему приятелю — он был декоратором на фильме. Он сказал: «О, смотри, только тут не так, тут не так». Так мы стали с ним каждый день в 6-7 часов утра по три часа рисовать.

— Так все-таки вы актер или художник?

— Вообще, мне всегда было стыдно за то, что я актер. Мне до сих пор кажется, что мужчина в кино не должен сниматься. Это не мужская профессия. Я спокойно могу жить без кино. Не очень хорошо, но смогу. Я могу реставрировать мебель, живопись. Я могу писать картины. Я успокоился, теперь я могу спокойно быть актером.

— Жалеете о чем-нибудь?

— Я ни о чем не жалею, даже о том, что меня не выпускали за границу. Я даже благодарен КГБ за то, что они меня здесь сохранили. Если бы они меня выпустили, то я, конечно, рванул бы, как Нуриев, Барышников. Я счастлив, что меня не выпустили, потому что прочитал те книги, которые бы никогда не прочитал, дружил с теми людьми, с которыми никогда бы не подружился. Я бы просто не понял тех вещей, которые понял. Гете говорил, что для художника должны быть ограничения, а полная свобода очень опасна и ответственна.

Ваше имя (*):
E-mail (*):
Website

Заголовок (*)
Ваш комментарий (*):
Я не робот...

Лучшие недели

«Король русского шансона» Посетило:15119

Трагическая биография Зинаиды Райх Посетило:13979

232 зуба, которые пришлось удалить Посетило:74065