КАК КАЗАЧКА КУБАНСКАЯ ВЕСЬ МИР ПОКОРИЛА

Я буду жить в Москве!

Порой то, что было вчера, -- забываешь, а что-то очень давнее -- помнишь "как сейчас". Солнце, деревья, сверкающий снег -- это село Яковцы. Папа был там директором совхоза. Потом он поступил в педагогический институт, и мы переехали в Полтаву. Когда я откликнулась на просьбу пограничников отдать им овчарку, меня премировали поездкой на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку. Вернувшись, я объявила дома: "Обязательно буду жить в Москве -- мне там понравилось".

Как-то на гастроли в Полтаву приехал театр, и одна бездетная актерская пара сняла у нас комнату. Папа с мамой работали в районах, их вечно не было дома, потому супруги брали меня на спектакли и даже попросили бабу Килю отпустить меня с ними. Та страшно испугалась, что внучку украдут, и в день отъезда театра заперла меня в комнате на замок. Я занималась в школьном драмкружке, обожала кино и воображала, что похожа на Тамару Макарову. Когда дома никого не было, я надевала туфли на высоких каблуках, гвоздем завивала волосы "как у Макаровой" и вертелась перед зеркалом, повторяя ее роли.

В 1941-м мы эвакуировались в Казахстан, там в городе Джамбуле я закончила 10-й класс и, узнав из газеты, что С.А. Герасимов набирает в Алма-Ате актерский класс, написала заявление. Многие абитуриенты знали историю кино, сыпали именами режиссеров: "Эйзенштейн считает", "Пудовкин сказал". Я о них понятия не имела. Но экзамены выдержала. Потом ВГИКу разрешили вернуться в Москву.

В общежитии в Лосиноостровском отключали свет и отопление, мы впотьмах ложились спать, затемно вставали, в институте чистили зубы -- и радовались непрерывно. Мы сами сочиняли и сами играли этюды. Сергей Аполлинариевич говорил:

-- Если студент никак не проявит себя, будет безжалостно отчислен!

Однажды на урок мастерства пришла молодая женщина. Я осеклась на полуслове: кумир моей юности! Тамара Федоровна была даже красивее, чем в кино, -- пушистые ресницы, синие-синие добрые глаза. Наши необыкновенные учителя воспитывали каждого ученика как собственного ребенка. Помню шарж в стенгазете: за круглым столом студенты курса, и у каждого -- лицо Герасимова или Макаровой. Т.Ф. видела, как мы плохо одеты, и иногда говорила:

-- По-моему, тебе нужно что-то добавить к платью. Приходи ко мне домой, поищем.

Лучшие дня

Георгий Ярцев. Биография Посетило:11258

Михаил Трухин. Биография Посетило:8672

Веселый герой с печальным взглядом Посетило:6680

И находила деталь, украшение, отделку.

Иногда нас приглашали студенты операторского факультета: "Сделаем классный портрет!" Меня посадили за стол, начали ставить свет. "Нет, у нее длинный нос выходит"; "Верхний свет тоже нельзя -- лицо вытягивается". От обиды у меня слезы закипели: что они так разочарованно смотрят? Жалеют, что позвали? В это время вошел педагог: "Мальчики, подчеркнем-ка светом то, что у девушки в лице самое выразительное". При виде портрета у меня перехватило дыхание: девушка неземной красоты -- неужели это я?! Скоро я получила диплом с рекомендацией: "Лучко -- тургеневская героиня, ей подойдут лирические классические роли".

Счастливый билет

Мне предложили пройти фотопробы для фильма "Кубанские казаки". Уверенная, что мой удел -- массовка, я твердо решила: не буду. Не буду, и все, вырежу несуществующий аппендицит, но не пойду. Тем более знала, что Пырьев может и накричать на актера, а я грубого отношения не терплю. К счастью, со мной он не позволил ничего страшнее: "Понимаешь, деточка, играть надо вот так". За "Казаков" я была удостоена Сталинской премии, получила орден "Знак Почета" и... мужа. Фраза Сергея Лукьянова (Гордей Ворон) "Я пропал!" обошла всю Москву. Мы поженились. Родилась Оксана. К сожалению, Сергей Владимирович умер от инфаркта в 55 лет, а "Кубанских казаков" ХХ съезд КПСС заклеймил как "лакировку действительности".

Всеволод Пудовкин по характеру просто ребенок. Наивный, темпераментный, бесконечно талантливый. Мечтал поставить фильм о Бетховене, а ему дали сельскохозяйственный сценарий. Роль женщины, приехавшей с большого завода в село налаживать работу машинно-тракторной станции, меня не вдохновила, но честь работать с выдающимся режиссером... По окончании съемок вздохнула с облегчением -- слава Богу, не хочу о нем больше слышать! Но Госкино решило, что имя классика мирового кино -- гарантия успеха, и "Возвращение Василия Бортникова" послали на Каннский фестиваль. Я вытянула счастливый билет. Вот только что надеть? Актрисы там проходят по знаменитой лестнице в роскошных длинных платьях... Побежала на Кузнецкий мост. "Сделаем! Все попадают от зависти", -- пообещали в ателье и из пятнадцати метров органди сшили нечто громоздкое, с оборками, фигуры не видно. Хорошо, Людмила Целиковская утешила: "У меня есть вечернее платье. В Вахтанговском замечательно шьют!" И вот я будто во сне еду по Елисейским полям. (После я побывала в сорока странах мира, видела Индию и Туманный Альбион, пирамиды Мехико и небоскребы Нью-Йорка, африканскую саванну и желтые камни Святой Земли. Но в памяти моей -- ТОТ Париж, ТЕ Канны.)

Фестивальная традиция -- "битва цветов": на набережной Круазетт выстраиваются тысячи зрителей с корзинками цветов и бросают букетики проезжающим в открытых машинах артистам; те ловят цветы и бросают в публику. Восторг, крики, аплодисменты. Помню охотников за автографами. Толпа напирает, я отступаю шаг за шагом, вжалась спиной в зеркальную витрину, и вдруг стекло затрещало и рассыпалось. Первое чувство -- ужас (где взять деньги при наших мизерных суточных?). Но тут ко мне пробился хозяин ресторана и... галантно поцеловал руку: "Мадемуазель, вы сделали мне отличную рекламу!" В газетах замелькали фотографии: "Прелестная актриса из Москвы со свежестью пастушки" (у меня румянец был во всю щеку, журналисты даже заключали пари -- натуральный или макияж).

Благодаря Сергею Юткевичу, прекрасно говорившему по-французски, и Любови Орловой, знавшей английский, у нас легко складывались беседы.

Нас приглашали в гости на дегустацию сыров, на раут в старинном замке, в мастерскую Пикассо. Когда рабочие его керамической фабрики попросили о встрече с советскими, Орлова указала на меня: "Клара у нас самая молодая". Советник по культуре напутствовал: "Расскажи об истории Москвы, о том, что она -- порт пяти морей. Что квартплата у нас самая низкая в мире". Но когда мэр городка сказал: "Можете подойти к прелестной гостье из Советского Союза, потрогать, поцеловать, взять автограф", рассказывать о "морском порте" было бессмысленно. Люди по очереди прикладывались к моей щеке и преподносили кто керамическую розочку, кто пепельницу, кто кувшинчик...

"Возвращение Василия Бортникова" награды не получило, а вот "Большую семью" отметили призом за лучший актерский ансамбль (Б. Андреев, А. Баталов, П. Кадочников, С. Лукьянов, Е. Савинова, Н. Гриценко, К. Лучко).

Дни и ночи моей жизни

Против того, чтобы меня утвердить в съемках фильма "Двенадцатая ночь" возражали все: "Лучко?! У нее украинский акцент, как она будет играть Шекспира!" И все же Ян Фрид настоял, а после просмотра худсовет утвердил меня единогласно. Ассистенты предлагали дублеров, я умоляла:

-- Я все сделаю сама!

Тренер по фехтованию похвалил меня за волю к победе. А учитель верховой езды... Когда конь понес вниз, к татарскому кладбищу, у меня черный юмор прорезался: вот там меня и похоронят! Обошлось. Зато как кричал директор картины:

-- Ты знаешь, сколько ты могла бы нам стоить?!

Но в целом съемки "Двенадцатой ночи" шли великолепно. На Эдинбургском фестивале, где в роли Виолы помнили великую Вивьен Ли, я с тревогой ждала отзывов. И вот явился представитель Совэкспортфильма: "Клара, политическим деятелям на фотографиях отрезали уши, чтобы поместился твой портрет!" Фильм купили многие страны. Я сопровождала его в Индию. Только расселись в самолете, как руководитель делегации огорошил меня:

-- Вот ты летишь, а не знаешь, что Театр киноактера закроют. Я специально смотался: начнутся звонки, пойдут ходатаи. А я в Индии.

-- Почему закроют?

-- Решили, что не нужен.

-- Как не нужен?! -- вскричала я. -- У нас же всегда аншлаги! И потом, театр -- спасение для тех, кто не снимается.

(Театр действительно закрыли. Но скоро приказ отменили.) Я любила Театр киноактера, где играла в "Варварах" Горького, в "Суровом поле" Калинина (именно автор настоял, чтобы я играла в экранизации его повести "Цыган"), в водевиле "Беда от нежного сердца" (там у меня спрашивают: "Сколько вам лет?" -- "Восемнадцать", -- говорю, а сама думаю: сейчас в зале скажут -- ей не 18, а 22!).

Но главной оставалась жизнь киноактрисы, сотканная из славы и одиночества. На улице все здороваются, таксисты подбрасывают за автограф, чиновники мгновенно решают проблемы. Но вот ты возвращаешься домой и... ждешь звонка. Звонят корреспонденты, представители общественности, ветераны -- но ты-то ждешь вести о новой роли.

Один из полусотни моих фильмов называется "Год как жизнь". А жизнь, оказывается, пролетает как год. Жужжат аппараты, крутятся бобины с пленкой, идет-бежит-несется время. Я вела на телевидении передачу "Фильмы нашей памяти", затеваю новую рубрику "Кумиры кино". Изменились зрители, страна, кинематограф. Чтобы не отстать от времени, он овладевает новой технологией. Но сохранит ли кино живую душу, свое истинное предназначение в XXI веке? Мне хотелось бы в это верить.

Ваше имя (*):
E-mail (*):
Website

Заголовок (*)
Ваш комментарий (*):
Я не робот...

Лучшие недели

Зоя Зарубина — человек-легенда Посетило:24655

«Король русского шансона» Посетило:17910

В плену иллюзий Посетило:31076