Актер театра и кино, заслуженный деятель искусств Илья Рутберг, родился в Ленинграде в 1932 году. Он известен зрителю по ролям в кинолентах «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», «Айболит-66», «Ты – мне, я - тебе» и многим другим. Он так же мастер пантомимы и один из создателей студенческого театра «Наш дом», из которого за время его существования вышли многие знаменитые актеры и режиссеры. Илья Рутберг ушел из жизни четыре года назад, и сегодня мы представляем его биографию, по большей части, рассказанную им самим.
30.10.2018
"Искусство не знает предела", - любил повторять Илья Григорьевич Рутберг. В актерскую профессию он пришел из науки, и путь этот не всегда был легким. С первых минут общения с этим человеком становилось ясно, что жизнь его настолько огромна и интересна, что о ней вряд ли можно рассказать в одной программе.
У семьи Ильи Рутберга довольно интересная история. Один дед был управляющим табачной монополией при царе, другой - кузнецом-оружейником в Виннице. Мама - представительница аристократии, а папа Григорий Борисович - пролетарий, инженер и известный строитель.
-Илья Рутберг: Папа был очень видным строителем. На его счету такие объекты, как Волгодонской канал, Сталинградская ГЭС, шоссе Симферополь - Москва, дача Сталина на озере Рица и т. д. Много всего. И когда кончилась Гражданская война, папа осел в Петрограде и поступил шофером в Петроградский автопарк. В Петроградском автопарке папа числится за номером семь. В автомобилях он понимал все. Он мог сидеть спиной к окну, мимо проезжал автомобиль, и по шуму мотора он говорил: марка такая-то, год выпуска такой-то. Он был виртуозом вождения. Сначала работал на грузовиках, тех самых старых грузовиках, и когда он ухаживал за мамой, он ее возил по Петербургу, тогда уже Ленинграду, на грузовике. Причем лихачил отчаянно.
Ухаживания закончились предсказуемо: свадьбой. Но успеть пожить мирно в Ленинграде молодой паре Рутбергов посчастливилось недолго. Планы, чаяния и стремления семьи – все это подорвала Великая Отечественная война. Илье Рутбергу не было и десяти лет, когда началась война. За два дня до начала блокады Ленинграда мальчика вместе с братом эвакуировали под Великий Новгород. Как вспоминает Илья Григорьевич, в те времена им удалось испытать многое. И холод, и обстрел вагонов поезда, в котором их эвакуировали, и, конечно, изнурительный голод.
-Илья Рутберг: И мы там убирали урожай: пшеницу, свеклу. Бомбили нас, обстреливали. Как-то вот пшеницу как раз резали, причем даже серпов у нас не было, ножами резали, и вдруг видим, летит самолет, а оттуда парашютисты посыпались. Наверное, человек 8-10. И двое приземлились возле нас, с автоматами, улыбчивые. Вышел один на нас, смеется: «О, Jude» (Jude – еврей (нем.). – Прим. КМ.RU). А у него автомат, пристрелить – хоть бы что. Но он не стал стрелять, скрылся в пшенице. Это были шпионы, разведчики.
Все эти ужасы не могли обойти стороной ни детей, ни женщин. Война не выбирает, кому можно быть ею затронутой, а кому нет. За долгие, тяжкие месяцы Илья перенес и туберкулез, и дизентерию. Спасли мальчишку лишь случай и добрая женщина, Мария Ефимовна, у которой они снимали крохотную комнатку.
-Илья Рутберг: А у меня дизентерия, причем бактериофага не было. В общем, врачи на меня махнули рукой. Что было с мамой, трудно себе представить. И как-то в директорском буфете появились соленые огурцы. Мария Ефимовна принесла их домой, а у нее было двое детей примерно моего возраста. Дизентерия, не дизентерия – я сожрал в один присест соленый огурец, и кончилась дизентерия. Врачи потом на меня смотрели во-о-от такими глазами.
Но три года несменных, жестоких декораций, казалось, завершились, когда отца Ильи Рутберга вызвали с фронта и направили в Москву.
-Илья Рутберг: Папу вызвали в Москву формировать специальную часть и сказали, что он в Москве будет три месяца. Он немедленно вызволил нас из эвакуации и забрал в Москву. А вместо трех месяцев он пробыл там меньше двух недель и вернулся обратно на фронт. Но мы остались в Москве.
-Илья Рутберг: Я учился в удивительной школе. Самая простая школа, обыкновенная, 170-я. У нас было три десятых класса, когда мы уже подошли к выпуску, 92 или 93 человека во всех трех, 32 медали. Рекорд, который никогда не был перебит. Только из моего класса вышло четыре академика.
Школа, где учился Илья, располагалась в самом центре Москвы. С одной стороны был музыкальный театр Станиславского и Немировича-Данченко, с другой - стадион «Динамо».
-Илья Рутберг: Сразу после школы в теплое время года – на волейбольную площадку или на теннисную площадку. И там до темноты. А потом уже уроки делать. Но учились хорошо. И поэтому учителя не ругались, это были люди, способные понять какой-то детский нестандарт.
Класс Ильи Рутберга славился толковыми, талантливыми ребятами. Пять человек были лауреатами всесоюзных физических олимпиад. Тогда это было серьезно.
-Илья Рутберг: Я поступал в Энергетический институт, там надо было собеседование пройти. На собеседовании меня отчаянно валили, пока не вошел кто-то и не сказал: «Рутберг, да? Он же чемпион Москвы по стрельбе. Брать!» И меня взяли. И очень удачно я попал на электроэнергетический факультет, где опять у меня были гениальные учителя.
Физика была главным увлечением Рутберга начиная с седьмого класса. Законы Ньютона, механика, колебания, волны, статика – все это так занимало мальчика, что ни о чем другом, кроме как о науке, он и не думал. Но совершенно случайно в жизни студента Московского энергетического института появился драмкружок. И это кардинально изменило его жизнь.
-Илья Рутберг: Это все произошло абсолютно случайно. Я поступил на первый курс и слег в больницу. Очередная хирургическая операция. И пришел к самой зачетной сессии. И надо было в первом семестре сдавать черчение. Это был кошмар, сколько надо было чертить! И вот я, шатаясь, потому что не спал ночами, т. е. через ночь спал, и то немножко, иду по пустому коридору с охапкой чертежей, которые мне надо сдать, чтобы получить зачет, а без этого не допустят до сессии. Встречает меня замсекретаря комсомольской организации. Как сейчас помню, Эне Мельян, армянин. Мы с ним потом подружились. «Рутберг, у тебя какая общественная работа?» - «Общественная работа? Выжить!» - «Комсомольцы с такой задачей - это не комсомольцы, нужна тебе общественная работа. Вот к новогоднему вечеру на четвертом этаже репетируют постановку, а там требуется мужчина. Ты же мужчина! Иди, репетируй! Ты комсомолец!»
Рутберг с охапкой чертежей отправился не понятно куда и не понятно зачем. На четвертом этаже репетировали пьесу «Машенька», Рутбергу протянули текст.
-Илья Рутберг: Я читаю текст, буквы вижу через одну, через две. Ну, невменяемое состояние… Ну ладно, что-то там репетировали. Это перед Новым годом, а факультетский новогодний вечер сразу после Нового года. И пришли смотреть «генералку», принимать работу. Пришли секретарь парткома факультета, партбюро, секретарь профбюро факультета, секретарь комсомольской организации факультета и еще там какие-то общественные деятели. Смотрели, что я творил там на сцене… Конечно, я текста не знал. Но я знал, что здесь вот я выхожу и говорю вот с этим про это, а с этим… а черт его знает, что я говорю с этим! Вот так я сдавал «генералку». «Все свободны, Рутберг - сюда!» Я подхожу, а я уже что-то сдал из экзаменов, причем неплохо. «Так, значит, Рутберг, выговор с занесением в личное дело тебе обеспечен, это ясно. Но если ты такого Ваньку будешь валять перед зрителями, мы поставим вопрос об отчислении. Нам такие не нужны». И наступил день факультетского вечера. Этот вечер я помню до сих пор поминутно. Что-то произошло. Я помню свое самоощущение. Я был бутылкой шампанского, из которой вышибли пробку. Что ни выход, что ни уход – аплодисменты. Я был в нирване, в одури. Я был другой.
После такого феерического дебюта Рутберга опять вызвали на ковер и вынесли приговор - за обман общественности.
-Илья Рутберг: Институт огромный, многотиражка - газета «Энергетик» - выходит каждый день. И корреспонденты были на вечере, они смотрели. На следующий день рецензия, через абзац про меня. Попалось это на глаза Голубцовой: «Ну, смотрите, как хорошо-то, надо благодарность объявить». И за одно и то же мне выговор с занесением в личное дело по линии партийных профсоюзных органов и комсомола, а по линии администрации - благодарность.
Но, невзирая на все преграды, выговоры и благодарности, Илья Рутберг заболевает сценой. В институте, забросив спорт, а местами и физику, он вместе с товарищами организовывает Студенческий театр эстрадного мастерства. Оттуда и возник впоследствии СТЭМ, а в 1957 году в Центральном доме работников искусства создается ансамбль «Первый шаг», куда поступает и Рутберг. Именно там он встретился с Савелием Крамаровым, Майей Кристалинской и другими будущими звездами.
Отношения с искусством у Ильи Рутберга складывались непросто. Не раз дипломированный физик поступал в театральные вузы, но отовсюду его отчисляли то за капустники, то просто так, не разъясняя причин. И лишь в 1966 году ему удалось-таки окончить ГИТИС, где он учился на курсе народной артистки Советского Союза Марии Иосифовны Кнебель.
-Илья Рутберг: С кинематографом судьба складывалась сложно, не могу сказать, что счастливо. Один из номеров, который я сделал к новогоднему вечеру в институте, мы с Марком Розовским показать на киностудии. У нас уже была студия «Наш дом», мы пришли на «Мосфильм», а на «Мосфильме» Иван Александрович Пырьев – тоже один из моих учителей в будущем, очень сложный человек, но ко мне прекрасно относился – организовал мастерскую комедийных короткометражных фильмов. И мы знали, что в мастерской сборище, решили: «Пойдем, покажем». Пришли, показали. Там все обхохотались. Мне предложили главную роль, я посмотрел ее - скучная. А вторая роль – вот она, с возможностями. И я говорю: «Вы знаете, нет, главную не надо, лучше эту». - «Какую хочешь!» И вышел фильм. С тех пор понеслось.
Придя в кино вначале 60-х, Илья Рутберг сыграл в пятидесяти с лишним фильмах. И хотя очень многие его персонажи появлялись на экране в эпизодах, ни одна роль артиста не осталась незамеченной. Актер и сам признается, что самые любимые – это эпизодические роли, в которых всегда было больше простора для творчества.
-Илья Рутберг: Мое дело - вот то, с чем я «родился» в кино, эксцентричнейшая, парадоксальная комедия. А мне предлагали все более серьезные роли.
Ролан Быков, Владимир Носик, Лев Дуров, Елена Санаева, Алексей Смирнов и многие другие. Все эти актеры - партнеры Ильи Рутберга по тем или иным фильмам. На площадке, где работал Илья Григорьевич, всегда царила особая атмосфера, легкая и веселая.
-Илья Рутберг: Снимали мы, значит, свадьбу, свадьбу в момент восстания, деревенскую свадьбу. И молодые, и гости по мосткам идут на паром, чтобы там поплясать, выпить. И вдруг появляются княжеские стражники, которые пришли эту свадьбу арестовывать, потому что восстание кругом. Один стражник - актер крупный, на лошади. Да еще в латах. Надели латы на лошадь, это же Средневековье, латы на стражника, он весь в железе, в шлеме, меч. «Мотор!» Он поехал на мостки, лошадь попробовала копытом - мостки шатаются. И не пошла. «Стоп! Что вы мне одра такого дали, смените лошадь!» Сменили лошадь, заново одели, краном его пересадили на другую лошадь. «Мотор!» Лошадь опять пощупала и не пошла. Мат-перемат стоит, все ругаются - срывается один из центральных кадров»! А был ассистент у режиссера, белорус, это все на минской студии было. Он подходит к этому артисту, а артист избивает лошадь, у него палица, и он ее палицей и кнутом. Так вот, он подходит к нему и говорит: «Что же ты животину бьешь? Ты ей дай сценарий почитать».
Но в мире искусства Илья Рутберг известен не только как актер, но и как великолепный мим. Благословил его в свое время сам легендарный Марсель Марсо.
В 1957 году Илья Рутберг впервые услышал слово «пантомима» и узнал об артисте Марселе Марсо, говорящем на сцене только при помощи языка жестов. До этого о мимах Илья не знал ничего, но самонадеянно решил: «Попробую!» И создал свою труппу пантомимы.
-Илья Рутберг: Первая встреча была фантастическая. Я снимался в фильме «Ночь без милосердия», это про американских летчиков. Снимали мы под Тбилиси, на военном аэродроме. Это был конец августа. Тут приезжает новый актер, и какие-то бутерброды принес в газете. Я говорю: «Дай газетку посмотреть». Смотрю, вчерашняя «Вечерка», и там объявление, что с завтрашнего дня, т. е. уже сегодня, начинает гастроли в летнем театре сада Эрмитаж французский мим Марсель Марсо.
Выбравшись с военного аэродрома Тбилиси, первым же самолетом Рутберг вылетел в Москву. Это казалось безумием, но на концерт великого мима он успел.
-Илья Рутберг: Я прилетаю в Москву, начало - в семь часов вечера, я к саду Эрмитаж попадаю где-то без четверти семь. Толпы огромные, билеты проверяют у входа в парк, не считая летнего театра. Контролер: «Здравствуйте». – «Здравствуйте». Прохожу, опять толпы около летнего театра, контроль. «Здравствуйте». Я прохожу, зал битком, люди стоят около стен, стоят в проходе, и я вижу два свободных места в партере, где-то в третьем ряду. Прохожу, сажусь. И уже гаснет свет, вдруг вбегает и садится рядом со мной тоже один из моих учителей - Сергей Иосифович Юткевич. «Ой, Илья, хорошо, что ты тут, у меня жена не смогла прийти. Сиди, а после спектакля пойдем к нему знакомиться».
И познакомились. С того вечера дружба между Марсо и Рутбергом завязалась на долгие годы.
-Илья Рутберг: С тех пор мы и встречались в каждый его приезд, а у него пять гастролей было в Советском Союзе. Но мы не только тут встречались, еще в Дании, в Германии. В Германии мы с Марсо двое суток пробродили. Это было в те дни, когда объединялась Германия. А там был мощнейший фестиваль пантомимы в это время. И вот у них в пятницу социализм, в понедельник капитализм. И мы ходили и смотрели, что творилось в Берлине. Но это отдельный рассказ.
Номера мима Рутберга «Жираф» и «Опоздавший на лекцию» имели колоссальный успех. Сейчас Илья Григорьевич профессор, заведующий единственной в мире кафедрой пантомимы и пластической культуры Академии переподготовки работников искусства. И дело большого мима продолжают его ученики.
Свою семью Илья Григорьевич называет итальянской. Артист говорит, что они все время перезваниваются и чувствуют себя хорошо, только когда все рядом. Илья Григорьевич очень трепетно рассказывает и о супруге, и о дочерях, и о внуке.
-Илья Рутберг: Жена - Ирина Николаевна Суворова. Я говорил, что в университете Алик Аксельрод, Марк Розовский и ваш покорный слуга организовали студию «Наш дом». Десять лет мы просуществовали и стали знаменитой студией, вплоть до того, что в «Нью-Йорк таймс» писали о нас. Это в те-то времена! Потом нас партком МГУ прикрыл. И это было чудовищно. Ну и пришел в студию квартет из Гнесинского училища, четыре девочки, они у нас использовались в спектакле. И была среди них одна девочка с очень красивыми ножками, а вы понимаете, человек, связанный с пантомимой, мимо этого пройти не может… Так и познакомились. И родилась у нас дочка Юля, которая по генетической порочности пошла в актрисы. А Юля родила внука Гришу, который артистом при явных данных быть не захотел.
Сегодня младшая дочь Ильи Григорьевича Юлия Рутберг - одна из самых популярных и востребованных актрис театра и кино. Папа, безусловно, ею гордится.
-Илья Рутберг: Я не препятствовал, но я ей объяснял, что к чему. Ее поступление было очень трудным. Она три года поступала. Не попала в первый год, это была жуткая трагедия. Она пришла, в прихожей легла на пол и рыдала. И мы с женой на полу в прихожей легли рядом и ее успокаивали. На следующий год она поступала в ГИТИС, а набирала курс Мария Иосифовна, мой бывший преподаватель. Но Мария Иосифовна не знала, что она поступает. А Мария Иосифовна стала уже прекрасным другом нашего дома, я ведь уже давно закончил ГИТИС, давно работал, снимался.
Старшая дочь Ильи Григорьевича от первого брака Алена по актерским стопам отца не пошла. Вместе с супругом она живет в Англии, является профессором университета, где преподает русскую политологию. Главная семейная коллекция Ильи Рутберга – это верблюды и маски. Вся стена в небольшой комнатке увешена ими. Эта коллекция масок пополнялась отовсюду. Некоторые Илья Григорьевич делал сам, некоторые ему дарили друзья и знакомые. Многие маски привезены из-за границы.
Илья Рутберг скончался от инфаркта 30 октября 2014 года на 83-м году жизни. Прощание с актёром состоялось 3 ноября в Доме актёра. Илья Григорьевич был похоронен на Троекуровском кладбище, участок 21.
| Пинки по голени, или что такое шин-кикинг? Посетило:12220  |
Представитель оперного веризма Посетило:14800  |
Грустный клоун Посетило:47750  |
